– Нам запрещается брать продукты у населения. Я пойду.
Сергей поймал её руку и почти силком вложил в ладонь хлеб.
– Возьмите, я же знаю, что вы голодная.
– Не надо, Серёжа! – против воли запротестовала Катя.
Он вгляделся в её лицо:
– Катя? Ты Катя! Мир тесен. – В его голосе зазвучала смешинка. – Ты второй раз приходишь мне на помощь. Наверное, придётся на тебе жениться.
– Как ты можешь так пошло шутить, а ещё красноармеец! – Резко отстранившись, Катя пошла к двери. Ноги подгибались, а сердце стучало как бешеное.
В один шаг Сергей догнал её, положил руки на плечи и развернул к себе:
– Прости, не обижайся! Подожди меня, я сейчас тебя провожу. Я быстро.
Он метнулся в комнату, торопливыми движениями разломал сухарь, бросил его в кружку с кипятком, размешал.
– Мама, возьми. Тебе надо поесть.
Из темноты коридора Катя видела только тени и слышала голоса, наполняющие её покоем. Сергей жив, он здесь, он рядом. Только сейчас она дала себе отчёт, что всё прошедшее время постоянно думала о нём. Думала, когда провожала людей в убежище, думала, когда разбирала завалы, думала, когда бинтовала раненых и уносила мёртвых. От нахлынувшей волны счастья она закрыла глаза, веря, что будет стоять здесь и ждать хоть целую вечность.
Потом они долго шли, петляя между сугробами. Сергей рассказывал, что сейчас служит в автомобильном батальоне и в первый раз за последний месяц смог навестить маму, потому что пришлось спешно заниматься ремонтом машин.
– Я к тебе приходил, знаешь?
– Знаю. Мне мальчишки сказали.
Когда Катя поскользнулась на повороте, Сергей нашёл её руку и больше не отпускал застывшие пальцы, грея своими, такими же сухими и холодными.
В лицо дул колючий ветер, вздымавший с земли заснеженную порошу. В отдалённом перекрестье улиц догорал дом.
Прощаясь у ворот казармы, Сергей крепко сжал Катино запястье и пообещал:
– Я тебя разыщу.
Наутро Сергей держал в руках бланк с нарядом и дрожащим от возмущения голосом говорил командиру колонны:
– Товарищ капитан, вы же говорили, что на передовую срочно нужны снаряды, а сами посылаете в Академию художеств!
– Иди, Медянов, – с нажимом в голосе сказал капитан, – не зли меня. Приказы начальства не обсуждаются. Задача ясна?
– Так точно, товарищ капитан!
После душной конторки командира колонны, насквозь пропитанной запахами табака и бензина, морозным воздухом ему захотелось закусить, как наливным яблочком, с хрустом лопающимся на зубах. От мысли о яблоках засосало под ложечкой, и Сергей впервые по-настоящему ощутил голод на уровне боли, когда внутренности скручиваются в тугой жгут, мешающий свободно дышать. Но по сравнению с горожанами шофёрам автобатальона было грех жаловаться. Задрав телогрейку, Сергей перестегнул ремень на последнюю дырочку, но ватные штаны всё равно висели