Нужный адрес располагался в глубине двора огромного знания Академии художеств, увенчанного статуей богини Минервы. По-военному укутанная в рогожу, Минерва взирала на копошащихся внизу людишек с каменным равнодушием власти над вечностью. Он улыбнулся, вспомнив, что в детстве называл эту статую «тётя на крыше».
Толкнувшись в несколько запертых дверей, Сергей наконец нашёл открытую и вошёл в просторное помещение. Первое, что он почувствовал, было ощущение пронзительного холода. Казалось, что мороз сочится из толщи стен, обволакивая тело ледяным компрессом. Заколоченные фанерой огромные арочные окна почти не давали света, но позволяли разглядеть груду ящиков у входа, небольшую муфельную печь в углу, видимо, давно забывшую о топливе, и широкие столы с лежащими на них инструментами. Но не холод главенствовал в этом вымороженном помещении, а тепло, которое излучали яркие мозаичные панно на стенах и рамах. Среди руин и блокадного мрака панно казались созданными из солнечных брызг, случайно упавших на мёрзлую землю. Отливая глянцем, всплески красок дробились, множились, распадались на мириады искр с тем, чтобы снова соединиться, образуя целое. Раскрыв глаза от изумления, Сергей застыл посреди помещения и пришёл в себя от лёгкого покашливания.
Он резко обернулся.
За одним из столов сидел сухонький старичок и красными от мороза руками выкладывал перед собой что-то волшебно-огненное, как вспышка пламени. Надвинутая на уши ушанка была ему явно велика, и он с досадой поправил её порывистым жестом.
– Вы ко мне, молодой человек?
Старичок с усилием поднял кувалду и стукнул по ярко-оранжевому плату смальты, похожему на расплавленную магму. Отколовшийся кусочек он положил на ладонь и внимательно рассмотрел.
– Наверно, к вам, – неуверенно сказал Сергей, заворожённый увиденным.
Старичок вскинул голову и с надеждой в голосе поинтересовался:
– Я надеюсь, вы насчёт керосина?
– Какого керосина?
– Ну как же! – заторопился старик. – Я просил Ленсовет выделить мне пятнадцать литров керосина. – Он перевёл взгляд на керосиновую лампу, словно бы ища у неё подтверждения. – Дело в том, что у меня здесь восемнадцать тысяч оттенков смальты. Вообразите, молодой человек, восемнадцать тысяч! И их очень трудно различить при свете коптилки. Правда, Ленсовет распорядился прекратить работы и эвакуироваться, но я ответил решительным отказом. – Зажав в кулаке осколок, старик сделал энергичный жест. – У меня важный правительственный заказ, и я должен его выполнить.
Сергею стало интересно. Он не удержался и спросил:
– Какой заказ? Если это не военная тайна, конечно.
– Никаких тайн, молодой человек! – От стужи в помещении старичок нахохлился, но тут же задиристо выпрямился. – Я делаю мозаику для Московского метро.
Сергей был поражён:
– Но