– Наташа!
– Я пойду. Ничего со мной не случится!
По щиколотку в воде она упрямо шагала рядом, всем своим видом показывая, что больше не намерена оставлять его одного.
Смотреть на улицу было страшно: покосившиеся избы, груды обломков, вывороченные деревья. Поток воды вздыбил дощатый настил вдоль заборов, перевернул камни мостовой, снёс мост через речку Фонтанку. Грязными комочками под ногами валялись тушки куриц, которых трепали обезумевшие от свободы собаки. Пережившие потоп люди копошились возле обломков домов. Вдалеке истошно и безысходно кричала женщина.
Маркел показал рукой в тупик, где на земле приткнулся нос ялика:
– Пришлось оставить покойника в лодке. Вода стала уходить, и мы оказались на мели. – Вскинув голову, он озабоченно посмотрел на стаи птиц, что с криками носились над растерзанным городом. Утопленник лежал лицом вниз, словно охапка тряпья, что валялась под ногами в мутной жиже. Шёлковый шлафрок на спине уже подсыхал, отливая ярким цветом осенних листьев.
Отстранив Наташу за спину, Маркел подозвал Егора с носилками для кирпичей.
– Коротки для человека, но других нет. – Словами Маркел отодвигал от души тяжесть предстоящей работы. Барина было жалко, тем паче, что погиб он нелепо. Баба, которой он весло протянул, жива-живёхонька. Слушала бы, что ей толкуют, то оба спаслись бы.
– Ну, Господи, помилуй, – перекрестился Макел перед тем, как взяться за плечи покойника. – Бери его, Егорушка, за ноги.
Когда голова барина стукнулась о носилки, Маркел краем глаза взглянул на Наташу.
Прижав руки к груди, она стояла белая как снег, и думалось, что вот-вот упадёт. Ужас, застывший в её глазах, разом всколыхнул давно пережитое, которому, казалось, нет возврата. Маркел схватился за голову:
– Он?
Наташа кивнула:
– Он, Щепкин-Разуваев.
Чувствуя, как колотится Наташино сердце, Маркел крепко прижал её к себе, мечтая защитить от всех неурядиц бренного мира – и бывших, и будущих:
– Вот, значит, когда судьба распорядилась свидеться тебе со своим погубителем.
Новым взглядом он посмотрел на скукоженное лицо князя с посиневшими губами. Было странно думать, что несколько часов назад этот человек имел власть казнить и миловать. Неправедно это, не по чести и совести. Бог создал всех равными, и, умножая грехи, люди приближают Судный День, который обязательно настанет. Дай Бог, чтобы он не коснулся невиновных.
Утешая жену, Маркел прикоснулся губами к её виску, ощутив нежную теплоту кожи. Наташа молчала, но в слабой улыбке жены он угадал успокоение и прощение.
К ночи дом Волчегорских переполнился соседями, как кадка солёными груздями в грибной год. Не беда, что половые доски разбухли от сырости, а в оконцах выбиты стёкла, главное, что цела крыша над головой да на костре сварен полный котёл горячей похлёбки. По рукам пустили каравай хлеба, на стол поставили блюдо квашеной капусты с клюквой, прочли молитву, и жизнь показалась чуть-чуть краше. После ужина стали готовиться ко сну – силы были на