Кабак в Пушкарской слободе было видно и слышно издалека. В широко распахнутых воротах ночь-полночь толпился чёрный люд, что стекался сюда с соседних улиц. По земле стелился дым из трубы, в нос шибало брагой, потом, гарью. Подбирая с земли заледеневшие объедки, грызлись собаки. Зажиточные посадские да купцы сюда не хаживали, предпочитали трактир поближе к набережной. Там и через Неву ездить сподручнее, и товар с баржи принять. А в дешёвых кабаках одно хорошо – околоточный надзиратель не заглядывает, потому как с мелкого народишку никакого навару нет, да и порядок им ни к чему, сами разберутся, кто прав, кто виноват.
Маркела передёрнуло от стыда, что он по молодости да по глупости заглядывал сюда ради хмельной радости. Зазорно должно быть человеческому роду уподобляться свиньям. Не того Господь желал Своим детям, когда вкладывал им в голову разумные мысли и одаривал бессмертной душой.
На лавке под окнами лежал и орал пьяный плотник Федька с Колтовской слободы. Маркел толкнул его кулаком в плечо:
– Эй, Федька, вставай, иди домой. Жена небось все глаза проглядела поджидаючи.
С трудом подымая голову от скамьи, Федька глянул на него мутным взором, напоминающим цвет самогона в бутыли:
– Мне и здесь хорошо.
Входные двери в кабак то и дело хлопали. Туда входили, оттуда выползали. Простоволосая баба на сносях волокла на себе тощего солдата. Он едва перебирал ногами и бормотал что-то невнятное. Краем глаза Маркел заметил вороватого Петьку по прозвищу Многоручка и проверил завёрнутые в тряпицу деньги за пазухой. Несколько лет копил, чтобы мастерскую расширить. Ну, да ради спасения души Натальюшки ничего не жалко.
Отстучав снег с валенок, он шагнул в спёртый кабацкий дух, витавший над лавками вдоль стен и над длинными столами, уставленными штофами и оловянными кубками.
При виде Маркела целовальник Сидор сгрёб с прилавка пятаки и удивлённо воскликнул:
– Никак Маркелушка до нас добрался! Сколько лет, сколько зим! Давненько к нам не заглядывал!
– И то правда, Сидор, – степенно кивнул Маркел, – дел много, недосуг. Да мальчонка без матери – не до баловства. Сам понимаешь.
– Как не понимать, Маркелушка, всё понимаем. Но работящему мужику завсегда нужна отдушина. Почему бы не промочить горло с доброй кумпанией?
– К кумпании и пришёл. – Маркел шагнул к прилавку и заговорщицки подмигнул. – А скажи-ка мне, на месте ли Кифа Тихонович?
Если Сидор и удивился, то виду не подал, потому что Маркел подкрепил свою просьбу серебряным елизаветинским рубликом последнего выпуска. Тем, где императрица с одним локоном на плече. Деньги немалые – за рубль в трактире можно месяц уху со щучьими головами хлебать или есть жаркое из тетёрки да с тёртым хреном.
Молниеносным движением Сидор зажал монету в кулак и скосил глаз в сторону потаённой дверцы за перегородкой:
– Иди да стукни с оттяжкой пять раз, иначе не отворят.
После пяти стуков дверь приоткрылась на малую щель, и оттуда осторожно выглянул худосочный