– В общем, у него была своя кружка, – продолжает Наташа. – Ну такая, из дешевых, с надписью: «Я луч долбаного солнца». Глупо вроде бы, но это была его вещь. Он не стал бы пить из другой посуды, даже вино ему наливали в эту дурацкую кружку. И после его смерти она стояла в кухне, как память о нем, словно он всегда с нами. Это был единственный предмет, который позволила нам сохранить его семья. – Наташа глубоко вздыхает, сдерживая слезы. – Я днем пришла домой, а остальные… они ее выбросили. Я бы и не узнала об этом, если бы не должна была прибраться в кухне. Увидела кружку в мусорном ведре на куче подгнивших фруктов!
– Ты уверена, что это сделали они? Может, кто-то по ошибке… уборщица…
– Это они! – резко бросила Наташа. – И знаете, как они это объяснили? – Она обводит взглядом всех нас, стоящих вокруг стола. – Они забыли, что это его вещь! Единственная, та, из-за которой все его постоянно дразнили! Эта кружка была неразрывно с ним связана, и они забыли? И выглядели смущенно, когда я им напомнила, словно все трое просто… – Она щелкает пальцами. – Словно просто стерли его из памяти!
Олли изумлен:
– О боже, Наташа, это не они! Это Мидраут!
– Как-то уж слишком, – качает головой Найамх.
– Нет, со мной такое случилось, – говорит Олли. – То есть нет, не со мной, с моим другом. – Он бросает на меня взгляд, и я понимаю, что он имеет в виду Киерана. – Он потерял сестру, а я как-то раз был у него дома и упомянул о ней, и его родители посмотрели на меня пустыми глазами, словно на мгновение совсем забыли про нее. Похоже, это то же самое, верно?
– И ты думаешь, это из-за Мидраута? – В голосе Наташи звучит надежда… ей не хочется верить, что ее друзья могут быть такими бессердечными.
– Может, он и не сознательно это провоцирует, – говорит Самсон, – скорее это похоже на побочный эффект всего того, что он делает. Чем больше мы помним о реальных умерших, тем больше мы будем искать причину их смерти, так? Мы можем гневаться. Полагаю, он уже не видит большой пользы в гневе, он просто хочет промыть всем нам мозги.
Мы переглядываемся, боль потерь все еще достаточно сильна, чтобы отразиться на наших лицах, и мы признаем правоту Самсона. Призраки могущественны. В Итхре они – источник страха. В Аннуне они – воспоминания, знаки неугасающей любви. И Мидраут убивает эти воспоминания так же наверняка, как убивает воображение. Без наших призраков мы просто пустые оболочки. Я думаю, каким усталым кажется Олли каждый раз, когда Киеран убеждает его поучаствовать в протестах, думаю о вытягивающей душу неподвижности в конюшне в последнее время, и истинность слов Самсона проникает в мою душу. Мы приближаемся к эндшпилю игры Мидраута: истощение наступит раньше, чем мы сдадимся.
– Нам бы следовало… – начинает Наташа, но ее прерывает далекий крик.
Мы выбегаем из зала в поисках его источника. Звук несется из башни Чарли. Какой-то аптекарь несется вниз по лестнице из ее комнаты