– Ну, у вас, женщин, все по-другому, – ответил папа. – Мужчинам и в полотенцах нормально. Я сейчас отойду на пару минут, посидишь? Я в тенек машину поставил и хулиганов тут нет. Но все равно запрись изнутри на все кнопки и стекла подними. А то мало ли…
Папа ушел, а я рассматривала сквозь кроны вековых чинаров изъеденный столетиями каменный бок старинной башни и фантазировала. Вот если бы мой папа был персидским шахом, я бы точно уговорила его выдать меня замуж за Грядкина! Я слышала, что в Иране не выдают девушек замуж очень рано, как в других исламских странах, но сосватать могут заранее. Даже в 9 лет. И тогда жених будет верно ждать совершеннолетия своей невесты, чтобы сыграть свадьбу. А до этого будет приходить к ней в гости с подарками. Меня бы это очень устроило…
Вскоре мне стало душно. «Жопо» раскалился, несмотря на тенек от чинаров. Я приоткрыла щелку в окне. Я бы включила холодный обдув, но папа забрал ключи от зажигания. От жары расхотелось фантазировать про Грядкина. Мне стало казаться, что папы нет очень давно. Что он вообще забыл обо мне. Или с ним что-то случилось в этих его дурацких банях. Разболелась голова, потом вдруг стало страшно одной сидеть в машине посреди города, языка которого я не знаю. А что я буду делать, если папа не вернется до вечера?! Куда пойду, кого позову? Нет, я не могу выйти из машины, я должна ее сторожить!
А если хулиганы уже наблюдают за мной из-за чинаров, видят, что я одна в машине, и сейчас явятся, чтобы украсть магнитофон?! С этой мыслью я схватила с заднего сиденья ««Эттелаат» (местную газету), испещренную мелкой вязью, пересела на водительское место и закрылась газетой. Пусть воры думают, что я мужчина и местный, раз читаю на фарси. Может, я просто маленького роста, как наш господин Аршали!
Эту картину и застал вернувшийся папа:
– А я иду и думаю, что за иранского дядьку с газетой ты пустила за руль?!
– Тебя не было очень долго! Я думала, ты обо мне забыл! – возмущалась я.
Папа посмотрел на часы:
– Тебе из-за жары показалось, что долго. А я, на самом деле, один батман здесь, другой там. Пойдем кушать?
Я сразу растаяла. Уж очень я любила ходить в местные ресторанчики. Это мы делали только вдвоем с папой, втайне от мамы. Мама со своим навязчивым страхом антисанитарии этого не одобрила бы.
Мы зашли в софре-ханэ в подвальчике старинного жилого дома, в южной части города они были крохотными, семейными, зато очень уютными (см. сноску-5 внизу).
Стол в софре-ханэ – почти как дастархан (традиционный «постамент» для трапезы, где едоки сидят на уровне скатерти) в Туркмении, только скатерть кладут не прямо на топчан между сидящими на подушках гостями, а на низкий столик, установленный на топчане. Так кушать гораздо удобнее, чем когда тарелка и вовсе у твоих ног. А сидеть по-турецки мне всегда было удобнее, чем на стуле.
Хозяин поприветствовал нас и усадил на топчан.
Мы