Роджер рассмеялся, протягивая ей булочку с ветчиной и пикули.
– Вот так пицца и попала в Америку! – провозгласил он, торжественно приподнимая флягу с сидром. – Всегда интересно, как появились гениальные изобретения. Теперь мы знаем.
– Может, и знаем, – тихо отозвалась Брианна. – А ты не думал, зачем все это? Зачем мы здесь?
– Конечно, думал. – Глаза у него потемнели. – А ты?
Она кивнула и взяла еще одну булочку. Лук сладко пощипывал язык. Конечно, все они над этим размышляли. И она, и Роджер, и мать… Наверное, сквозь камни они прошли неспроста. И все же… Родители редко говорили о войне, но даже той малости хватало, чтобы понять, какими бессмысленными и случайными порой бывают события. Иногда смерть подстерегает человека на ровном месте.
Роджер раскрошил последний кусочек булки и бросил в сторону. С дерева слетела синица, клюнула разок, и к ней вмиг присоединилась вся стая. Глядя, как птицы с громким щебетом подчищают крошки, Роджер потянулся и лег на спину.
– Ладно, если поймешь когда-нибудь, скажи мне, хорошо?
В груди екнуло сердце, разгоняя кровь и заставляя напрячься соски. Брианна старалась не думать о Джемми; одна мысль о сыне – и молоко брызнет из груди.
Выбросив лишнее из головы, она стянула с себя рубашку.
Роджер не отрывал от нее глаз – ярких и блестящих, как мох под деревьями. Брианна распустила льняную полосу и голой кожей почувствовала холодное прикосновение ветра. Она обхватила тяжелую, налитую грудь и посмотрела на Роджера.
– Иди сюда. Быстрее. Ты мне нужен.
Они лежали, запутавшись в старом одеяле, – раздетые, сонные и липкие от полузасохшего молока.
Сквозь переплетения ветвей пробивалось солнце, отчего под зажмуренными веками вилась черно-красная рябь, точно Брианна глядела сквозь кроваво-багряную воду на вулканический темный песок.
Спит ли Роджер? Она не стала поворачиваться или открывать глаза, просто мысленно, от самого сердца, послала ему сообщение. «Ты здесь?» – безмолвно спросила она. Вопрос потек от груди по рукам: Брианна воочию представляла, как он ритмично, в такт пульсу, струится по тонким синим венам, достигает ладони и, оставив легкое покалывание в кончиках пальцев, впитывается в кожу Роджера.
В ответ – ничего. Только мужское дыхание, ровное и размеренное, да ветер, шелестящий в траве океаническим прибоем.
Палец Роджера легонько, точно птичье перо, скользнул по ее ладони.
«Я здесь, – так же безмолвно ответил он. – А ты?»
Брианна сжала его руку, и Роджер повернулся к ней.
Темнело рано. До зимнего солнцестояния было еще около месяца, но после обеда, когда Роджер с Брианной пошли к дому, солнце уже катилось за Блэк-Маунтин, а тени росли все длиннее и длиннее.
Ружье несла Брианна – с тренировкой на сегодня покончено, а вот поохотиться не мешает.