Декан пристально посмотрел на бутылку. Потом на заискивающую улыбку Лахджи. Соблазняет, демоница… а ведь он завязал… этот Добрый День собирался встретить трезвым…
– Янтарное, да?.. – промямлил он. – Ладно, давайте… Жена меня поедом съест, но что уж там…
Когда дверь закрылась, Дегатти тоже отломил себе ножку индейки и спросил:
– Ну вот почему ты никогда меня не слушаешь? Ты же мой фамиллиар.
– Так ты слова против не сказал.
– Так я даже не успел!
– А вот надо было успевать, – сказала Лахджа, собирая рассыпанный по полу батат. – Тогда бы и не осрамился, может.
– Я бы не осрамился?!
– Ну да. Ты же у нас глава семьи. А я так, фамиллиар.
– То есть когда тебе удобно, ты свободная женщина с границами, которые надо уважать и ни в коем случае не переступать. А когда я прошу от тебя соответствующей ответственности… ты всего лишь фамиллиар.
– Это просто индейка, – спокойно сказала Лахджа.
– Да это не из-за индейки!..
Майно замолчал, чувствуя себя глупо. Вот как она это делает? Почему? Зачем?
– Зачем ты выводишь меня из себя? – спросил он и тоже стал собирать батат.
– Проверяя, до какой степени ты меня терпишь, я убеждаюсь, что все еще не растворилась в тебе, – неожиданно серьезно ответила Лахджа. – В тебе, в твоей жизни и даже мыслях. Я люблю тебя, но я – не ты. Я личность.
– Противная какая-то личность… – пробормотал Дегатти. – Но я тебя тоже люблю…
– Очень хорошо, потому что я продолжу.
Волшебник кинул в жену бататом.
Несмотря на все треволнения сегодняшнего дня, закончился он мирно и спокойно. Праздничное угощение таки получили все, пусть его частично и пришлось собирать по полу. Индейка декана оказалась очень вкусной. А в домашнем погребке нашлось пусть и не янтарное хошимирское, но вполне приличное гарийское.
Когда набегавшаяся и объевшаяся Астрид уснула, родители еще долго разговаривали. То вслух, то мысленно. В основном мысленно, отгородившись от остальных фамиллиаров, и в особенности от Снежка. Он, правда, все равно приперся и осуждал, но хотя бы молча.
Лахджа и Дегатти сейчас переживали сложный период. В браке они провели уже два с половиной года, и поначалу-то не ссорились вообще. У них был медовый месяц, они радовались, что спаслись из Паргорона, и были со всех сторон счастливы.
Потом начались раздражающие бытовые мелочи. Они стали замечать недостатки друг друга и иногда ссориться из-за пустяков. Дегатти так и не смог до конца избавиться от игровой зависимости, а Лахджа оставалась демоном со всеми вытекающими. К тому же у них подрастала дочь, которая поначалу дичилась отчима и даже немного пыталась убить.
Но со временем они хорошо друг друга узнали.