Окутанные облаком своего дыхания, перед ним стояли четверо. Отец Кнуд ахнул и перекрестился. Он никогда не видел водяных – кроме того, что заходил в церковь, – разве что издалека в молодости, ставшей теперь лишь чудесным сном. Но кем же еще могли они быть? Лица высокого мужчины и женщины были вылеплены не по людской форме, у мальчика не так явно, а маленькая девочка почти не отличалась от человека. Но на ней тоже блестела вода, капая с накидки из рыбьей кожи, и она тоже сжимала гарпун с костяным наконечником.
– Вы… вы должны были уйти, – пробормотал священник. Его голос в морозной тишине прозвучал пискляво.
– Мы дети Агнете, – сказал крупный молодой мужчина. Он говорил по-датски с ритмичным акцентом, воистину, мелькнуло в голове у Кнуда, заморским. – Заклинание не коснулось нас.
– Не заклинание – святой экзорцизм… – Кнуд призвал на помощь Господа и расправил узкие плечи. – Умоляю вас, не гневайтесь на селян. Они не сами это проделали и не желали этого.
– Знаю. Мы спрашивали… друга… о том, что произошло. Не бойтесь. Скоро мы уйдем. Но сперва хотим отдать вашим заботам Ирию.
Священник прибодрился, услышав эти слова, а заодно и разглядев, что голые ноги гостей имеют людскую форму и не оставляют глубоких следов из-за огромного веса тел. Он пригласил всех войти. Четверо переступили порог, морща носы как при виде застарелой грязи, так и от запахов, царивших в единственной комнатке дома, каким мог похвастать священник. Тот раздул огонь, поставил на стол хлеб, соль и пиво, дождался, пока гости усядутся на скамью, и сам сел на стул, готовясь к разговору.
Он оказался долгим, но закончился добром. Отец Кнуд пообещал сделать для девочки все, что в его силах. Братья и сестра немного задержатся, чтобы в этом убедиться, а он должен каждый вечер отпускать Ирию на берег для встречи с ними. Священник умолял их остаться на берегу и принять крещение, но они отказались. Потом они поцеловали сестру и ушли. Она плакала, беззвучно и безнадежно, пока не уснула. Священник перенес ее на постель, а сам застелил скамью тем, что нашлось в доме.
На следующий день настроение Ирии улучшилось, и с каждым новым днем она становилась все веселее, пока к ней не вернулась прежняя живость. Ребенок Агнете держался отчужденно, боясь признать, что в ней течет чужая кровь, но отец Кнуд проявил к ней всю ту доброту, которую позволяла его бедность. Помогали ему в этом и принесенные из моря дары из рыбы и устриц. Для девочки земля оказалась столь же новой и необыкновенной, как сама она для деревенских детей. Вскоре ее уже окружала шумная стайка резвящихся ребятишек. Что до работы, то она ничего не знала о ремеслах людей, но желала им научиться. Марен Педерсдаттер попробовала обучить ее работе за ткацким станком и сказала, что девочка может стать незаурядной мастерицей.
Тем временем священник послал в Виборг молодого гонца, спрашивая,