– Отца?!
– Отца ваш-бродь. Очень даже обычное в деревне дело. Нас, братьев, четверо в доме было, трое до меня женились, невесток отцу привели. А батюшка мой, царствие ему небесное, крепким мужиком был еще. Жаловались браться промеж собой, что «пользует» батюшка невесток своих в отсутствие сыновей. Я не верил, пока моя Верка со слезьми не покаялась мне, что только я из избы, а старый мерин на сеновал ее силком ташшит. Я два дня как мешком оглушенный ходил, не знал – верить ли, нет ли? Потом решился, напрямки батюшку спросил: правда ли? А он, аспид, хоть бы для порядка отказался, Верку мою бы обвинил в наговоре! Нет, смешки начал строить… Ну я и не сдержался, ваш-бродь. Теперь тута, при лошадях состою.
Ландсберг вздохнул, ободряюще похлопал конюха по плечу, забрался в таратайку. Лишь спросил напоследок:
– Долго еще тебе тут, Мирон?
– Три годка осталось, ваш-бродь. Сдюжу как-нибудь! Ну а вам счастливенько съездить, ваш-бродь! Упредить тока хочу, ваш-бродь: в варнацком спытании, кое вам назначено, хитрить боже упаси! Прознают иваны про хитрость – смерть лютую примете! Оне, варнаки, уж и человечка приставили к вашему благородию – чтобы следил да им докладывал. Кукишем прозывается, гаденыш! Знаете таковского?
– Как не знать! – невесело усмехнулся. – Верно говорят в народе: не делай добра – не получишь зла! А тебе, Мирон, спасибо за упреждение!
Если бы Антоха Фролов по кличке Кукиш, записной глот из каторжной тюрьмы для испытуемых, имел склонность и способности к объективному анализу и самооценке, то наверняка бы давно и основательно поправил свой собственный статус вечного тюремного сидельца. Еще подростком отпущенный с благословения родного дядьки-старосты из деревеньки под названием Змеевка Тульской губернии на вольные хлеба, Антоха от природы имел вид человека, которому хотелось верить и доверять. Этому в немалой степени способствовали широко раскрытые на мир голубые глаза, умение на лету схватывать пожелания нужного человека и исполнять поручения быстро и даже с некоторой лихостью. И слушать он умел внимательно, и поддакнуть вовремя…
Те самые вольные хлеба начались для Антохи буквально на второй день после его отъезда с обозом из Змеевки – даже до Тулы клешнястые и рахитичные кони довезти его не успели. Обозники после ночевки на постоялом дворе только готовились хлестнуть веревочными вожжами по плешивым лошадиным бокам, да не успели, привлеченные шумом и гамом на заднем крыльце кабака. Там хозяин постоялого двора «учил» выволоченного за вихры парнишку-прислужника. Парнишка привычно подвывал после хозяйских тумаков, извивался, однако рвануть прочь, хоть и мог, не пытался – зачем бежать? Поколотят, да и простят небось.
Однако терпение у хозяина на сей день кончилось. Наградив парнишку очередным пинком и сбросив его с крыльца, он поманил ближайшего возчика:
– Слышь, ты, как тя там… Заберите отсель с собой этого аспида! Глаза б