– Ну, прощаться не буду, – лесник узнал по голосу Костика Алексашкина – коммерсанта из города, которого недавно, как писали в газетах, судили за браконьерство. Много штрафа заплатил Костик, об этом долго судачили в деревне. И вот, похоже, вновь за свое взялся!
– Там заедь, Костя, в делянку возле маяка. Там лось, лосиха и два лосенка живут. С твоим винторезом ты легко их посчитаешь. Потом, если что, заедешь, я пособлю, – это уже говорит хозяин дома, узнал лесник, подойдя ближе к калитке.
– Открывай ворота, поехал я. Лосятины как раз не достает к свинине. Хороший фарш получится на колбасу! Надо бы вчера проехаться, да пропьянствовали здесь с тобой. Ладно, поехал я, открывай…
Не успел Сидорович отскочить – калитка распахнулась и в проеме показалась отекшая физиономия хозяина. Взглянув на лесника, сходу заорал:
– А ты что здесь пасешь, старая колода? Подслушивал? Костя, -окликнул он во двор, – иди, глянь на чудо! Общественный инспектор явился и ухо клеит!
На улицу вышел Алексашкин в камуфляже и незнакомый мужчина, тоже в камуфлированной форме.
– Вот тебе и раз! Сидорович! Какими судьбами? Может, зайти хочешь или сразу тебя здесь на улице загасить, старый черт. Ты что, опять стучишь своему охотоведу?
– Ничего и никому я не стучу, а ты аккуратней со старшими, пацан. Я тебе не то чтобы в батьки, в деды гожусь!
– А что ж ты, дед, под калиткой тусуешься? Что тебе здесь надо?
– Я ни у кого не спрашиваю, где мне ходить, ясно?
– Давай, дед, вали отсюда, пока я тебя и коня твоего в фарш не перекрутил, ясно?
– Как ту свинку, что вчерашней ночью на горохе убили. И поросяток без мамки оставили? Так?
Алексашкин оглянулся:
– Ты что несешь, гнида? Какую свинку?
– Такую! Я видел следы. Это твой УАЗ, что стоит вон там, в сарае, только вы никак нажраться не можете! Кишкоблуды! Хотите красть – крадите! Вам закон не писан, и я вам не указ. А чего в лес претесь? Лес – это общее. А кто из общего крадет – тот крыса. А вы хуже крысы. Матку подсосную убили и жрете. Как она вам в горле поперек не стала! Только что водкой запили, чтоб не подавиться, ироды. И не вылупливайся на меня. Будет и на вас управа! Мало заплатил? Так вообще в тюрьму сядешь, и там у тебя и спросят, что ты на воле делал, с чего жил, чем кормился? Будет тебе и там жизнь, увидишь!
– А ты меня жизни будешь учить, ты меня пугать вздумал, прихвостень лесхозовский? Ну-ка пошел вон, козел, пока тебе на месте голову твою дурную не открутил и собакам своим не скормил, – замахнулся на деда Алексашкин, но его удержал хозяин-пасечник…
– Подожди, Костя. Ну, мелет старый, пусть и мелет. Пусть брешет себе. Собака лает – караван идет. Не трогай его – сам скоро сдохнет где-нибудь в лесу. Или