– Пап? Ты дома? – встретив в ответ лишь тишину, бросил ключи на тумбочку и, отшвырнув кеды в дальний угол, пошёл к себе.
Есть не хотелось, но я был голоден.
Голоден до другой пищи, которая накормит мою страдающую душу.
Бросив рюкзак на пол своей комнаты, рухнул на кровать, ощущая, как она прогибается под моей тяжестью.
Все мы склонны прогибаться. Кто-то под кого-то, кто-то под что-то, но, в целом, под жизнь. Под ту самую штуку, которой наивно полагаем, что управляем сами. Какая глупость.
Хотя мы сами взращиваем в себе этих мелких монстров, чтобы потом лишь потакать им, кормить их, влача своё гнусное существование, называя это жизнью.
Мой монстр ненасытен и мерзок. Он практически всегда хочет есть. И пока не дам ему то, чего желает, он будет мучить меня. Доводить до агонии.
Поначалу я сопротивлялся ему. Столько, сколько мог. Но всё было бесполезно. Было уже поздно.
Находясь во тьме, породив его однажды, больше не мог избавиться. И теперь лишь кормил.
Мои руки дрожали, пока тянулся к прикроватной тумбочке.
От страха? Или от предвкушения?
От желания? Или от освобождения?
Исцеления. Спасения. Облегчения.
Да.
Вытащив тонкий скальпель, который вот уже несколько лет являлся моим верным другом, надавил на лезвие подушечкой большого пальца, ощущая тягучее чувство наслаждения, хлынувшее по венам.
Я долго думал, где стоит начинать делать это? Как делать так, чтобы этого никто не увидел?
Возможно, я стыдился. А быть может, хотел, чтобы эта тайна была только моей. А может, не хотел, чтобы кто-то ещё видел это уродство.
Стянув через голову рубашку, посмотрел на испещрённый тонкими шрамами торс. Для меня выбор этого места был самым верным.
Раздеваться ни перед кем я не планировал. Точнее, оголяться полностью. То, что нужно мне, то, что нужно девушкам, ниже, с точки зрения эстетики, всё в норме. Остальное их не касалось. Не их дело.
В целом, кроме спортивных раздевалок в школе, больше проблем не возникало. На всяческие медосмотры отец разрешения не давал, ссылаясь на то, что у нас семейный врач, и заключения, зачастую купленные, свидетельствовали о том, что всё идеально.
Но мы оба знали, почему покупались справки. Почему я не ходил к врачам.
Устроившись удобнее на подушках, коснулся бледной кожи лезвием, слегка надавливая. Чувствуя пульсацию, исходящую от обжигающей полосы, которую оставлял металл, судорожно выдохнул.
Для полного облегчения посмотрел на тонкие струйки багровой крови, плавно стекающие вниз. Они не только были похожи на прекрасный рисунок, который творил я сам, черпая краску из самого же себя, используя кожу как холст. Они дарили блаженство и эйфорию.
Словно наркотик.
Мои глаза закатились от наслаждения, а голова откинулась назад на мягкие подушки.
– Да-а....
Сегодня мне было мало. Тупая боль, засевшая внутри, была слишком глубоко. Чтобы выпустить её, нужно больше. Глубже.
Облизнув пересохшие губы, сделал ещё один порез,