Вахтер равнодушно посмотрел ей вслед, почесал лысеющий затылок.
Затем развернулся на стуле и принялся смотреть в окно.
«К матери бы надо съездить, – думал Владимир Петрович, глядя на безлюдную улицу, залитую полуденным августовским солнцем. – Ира сказала достать… как его… совсем память ни к черту… пирамидон, вот. Надо Боре позвонить, у него дочь вроде фармацевтом работает. Авось поможет, по старой памяти. Хотя толку все равно не будет. Девяносто лет, ничего не попишешь…»
Его размышления прервал истошный крик уборщицы:
– Вова-а-а-а!
Вздрогнув, Владимир Петрович поднялся из-за стола и быстро зашагал к лестнице.
Спустившись на нижний этаж, он прошел по коридору и увидел Веру Павловну, замершую возле открытой двери одной из комнат. Комната была проходная и вела в то самое помещение, о котором они говорили несколько минут назад.
– Вера, что случилось? – встревоженно спросил Владимир Петрович.
Уборщица медленно повернулась к нему.
– Там, – тихо сказала она, глядя на вахтера расширившимися от ужаса глазами. – Там…
– Да что там такое, – удивился Владимир Петрович и заглянул в проходную комнату.
И обомлел.
Вторая дверь, ведущая в соседнюю комнату, исчезла. Вместо нее пространство от пола до потолка заполняло мерцающее голубоватое свечение. Полностью скрывая происходящее в комнате, оно струилось плотным кольцеобразным потоком, наполняя затхлый воздух нижнего этажа освежающим послегрозовым запахом озона. Одиночные сгустки света с едва слышным треском падали на пол, сразу же растворяясь на облупившихся половицах.
– Что за… – пробормотал Владимир Петрович, пораженный необычным зрелищем.
– Господи, спаси и сохрани, – закрестилась Вера Павловна. – Пощади рабу твою, Веру, во имя…
Ее тихий, монотонный голос вывел вахтера из оцепенения.
– Молчи, дура, – шикнул он, и уборщица растерянно замолчала.
С полминуты Владимир Петрович молча наблюдал за светящимся потоком. Затем, решившись, осторожно зашел в комнату и замер на месте.
– Вова, зачем? – услышал он за своей спиной испуганный голос Веры Павловны.
– Не бойся, я осторожно, – успокоил ее Владимир Петрович и вдруг сделал еще несколько шагов.
Вера Павловна всплеснула руками.
– Вова?
Владимир Петрович и сам не понимал, что он делает. То, что вначале воспринималось им как простое любопытство, превратилось в какую-то необъяснимую силу, заставляющую идти в сторону свечения, словно оно было мощным магнитом, а сам Владимир Петрович – маленьким бруском железа. С каждым новым шагом вахтер с ужасом осознавал, что ноги перестают его слушаться и двигаются сами, подчиненные чьей-то непостижимой воле.
– Вера… оно тянет меня, – прохрипел Владимир Петрович, тщетно пытаясь остановиться. – Помоги.
Но