Сумасшедшая одержимость. Даниэль Лори

не буду. Но он становился все настойчивее день ото дня, а я начинала тосковать без человеческого контакта. Мне нужны были руки и губы на моей коже, возможность потерять себя в блеске пота и похоти. Желание росло сильнее с каждым днем, и я знала, что он выжидает, когда я не выдержу. Может, Антонио порой и поднимал на меня руку, но никогда не пытался изнасиловать. По моим предположениям, это был грех, в котором ему было бы слишком стыдно признаваться. Или, что более вероятно, он просто думал, что мое сопротивление было игрой, которую я вот-вот проиграю, и победа принесла бы ему неимоверное удовлетворение.

      К счастью, то, как он смотрел на меня и Сидни, вызывало у меня тошноту. Я поднялась на ноги и расправила платье.

      – У тебя есть какие-то причины не праздновать наверху с людьми, которые пришли специально ради тебя? – спросил Антонио.

      – Да, вообще-то есть. Мне нужно пристрелить Туза. Так как я сейчас безоружна, разрешаю тебе сделать это самому.

      Он закатил глаза и направился к своему столу.

      – Порадуй мою жену, сын. У нее день рождения.

      Я повернулась к Нико, победно сверкая глазами, как сестра, только что выигравшая спор с братом. Хотя, конечно, это было немного странным сравнением, учитывая, что мы переспали.

      Нико покачал головой, направился к двери и открыл ее.

      – У тебя есть секунда на то, чтобы сказать, что тебе нужно. И тебе нельзя в меня стрелять.

      – Это мы еще посмотрим, – пробормотала я, обгоняя его в дверях.

      В тот момент, когда мои босые ноги коснулись холодного бетона в коридоре, воздух разорвал первый хлопок. Мое лицо обдало порывом ветра, в ушах зазвенело. Джон с громким ударом упал на пол.

      Я уставилась на красные брызги, которые стекали по стене передо мной.

      Воздух выбило из моих легких, когда кто-то резко прижал меня к стене, закрывая собой.

      Хлопок.

      Еще один.

      – Черт, – прорычал Нико, ударив рукой по стене у моей головы. Он резко развернулся, прижавшись спиной к моей груди. Воздух прорезало еще три выстрела. Они звенели в ушах и отдавались дрожью в костях.

      Что-то горячее и мокрое впиталось в мое платье. Я коснулась того места и поднесла руку к глазам. Алый цвет покрывал мои пальцы, словно краска.

      Так много крови.

      – Туз, – выдохнула я. – О боже мой, Туз. – Мои руки задрожали.

      Кто-то схватил меня за запястье и затянул обратно в офис мужа.

      – Не выходите из этой комнаты ни при каких обстоятельствах, – сказал Антонио. Темнота его души выплеснулась в глаза и наполнила их чернотой. Он захлопнул дверь, и я отступила на шаг, обретая равновесие.

      – О боже мой, Джианна! – Сидни кинулась ко мне. – Где тебя ранили? – Она ощупала мои руки и живот, пока я невидяще смотрела на дверь. Не найдя на мне ни царапины, она выдохнула: – Чья кровь?

      – Туза.

      – О боже мой.

      Выстрелы свистели за дверью один за другим, а потом все стихло. Стало так тихо, что я слышала собственное сердцебиение.

      Она посмотрела на дверь.

      – Сидни, нет, – предостерегла я.

      В ее глазах