Если столичные жители с молоком матери впитывали идею фазы, то Томасу было невозможно ее понять. Больше всего его удивляло, как эта огромная область знаний совершенно отсутствовала в его жизни ранее. В его селении никто сроду не упоминал о фазе, а здесь, в Парфагоне, она являлась основой всего. Даже путь в рыцарство был закрыт без нее.
Получается, главной ценностью был сон – ведь именно на его грани фаза захватывала человека. Конечно, Томасу было сложно во все это даже просто поверить.
Однажды утром, когда за приоткрытым окном птицы уже подустали горланить в саду, Томас проснулся и сразу же вспомнил о фазе. Стараясь не двигаться, он приступил к заученным техникам: воображал кручение вокруг телесной оси, трущиеся друг о друга руки, а также бег вокруг беломраморной скульптуры Альберта Третьего, украшающей постамент у главного здания школы. Не получив результат, он попробовал снова закрутиться, снова увидеть руки и снова оказаться у скульптуры. Селянин повторял этот выученный цикл раз за разом – и вдруг увидел свои исцарапанные ладошки, хотя глаза были закрыты!
Как учили, Томас тут же попробовал взлететь. К своему изумлению, он со свистом в ушах по-настоящему воспарил к потолку. Ощущения стали столь кристально ясными, что даже запашок ветхих балок ударил по носу. Дикий ужас овладел разумом селянина. Ему захотелось немедля упасть обратно в кровать, но случайно брошенный взгляд в сторону окна заставил тело уверенно поплыть в его сторону. Учащенно дыша и сжав зубы, Томас пытался за что-нибудь ухватиться, но получалось только царапать потолок. Ни кувырки, ни взмахи рук – ничего не помогало остановить это плавное движение. Потеряв надежду справиться с этим колдовством, он наконец решился позвать Маргариту. Но, едва он набрал воздух, как оказался в проеме окна, и яркое солнце ослепило его.
Вместе с теплом, сочной зеленью и городским шумом куда-то испарился весь страх. Полет стал чем-то простым и будничным, словно Томас каждый день этим занимался. Мало того, все эти ощущения казались родными и жутко знакомыми, хотя он ни за что в жизни не забыл бы такое приключение. И вот, всего за пару мгновений, ужас сменился восторгом, ведь теперь он научился летать. А затем уже восторг тут же уступил место озарению: он ведь может прямо сейчас долететь до вулкана, к сестре!
Однако, как селянин ни пытался вырваться из рук неведомой силы, тянущей его ввысь и куда-то к югу, все его попытки были тщетны. Устав сопротивляться и привыкнув к высоте, он стал разглядывать черепицы крыш и людей внизу. Никто не догадывался посмотреть наверх, а потому его замечали разве что любопытные вороны. Вскоре внизу показались макушки каштанов вдоль длинной