Захар покачивался на стуле и казался самым большим пофигистом. Тамара Михайловна знала, что ему-то и придётся труднее всех: надежды на родителей никакой, только на себя. Но он был умён и смел, мог рискнуть – и выиграть.
– Всё, что могу, я для вас сделаю, – сказала Тамара Михайловна. – Вузы – это конечно, замечательно. Мы постараемся. Но я не хочу, чтобы вам когда-нибудь было стыдно, что вы пишете с ошибками на родном языке. Что вы бедны, не имея в душе настоящего богатства – поэзии, прозы русской.
– Идеалистка она всё-таки, – шепнула Анеля Саше.
– А может, – продолжила Тамара Михайловна, – когда-нибудь, в трудную минуту, стихи вас и вытянут. Будет темно, пусто, мрачно на душе, а вспомните какие-то строки – и улыбнётесь, и вздохнёте глубоко, и жить захочется.
И негромко, точно рассказывая, – так она всегда читала им стихи – начала:
Сложно жить летучей кошке,
Натянули провода,
Промахнёшься хоть немножко,
И калека навсегда.
Развели тоску такую,
Понавешали тряпьё,
Но лечу, кто не рискует,
Тот шампанское не пьёт[1]
Её любимый одиннадцатый класс улыбался.
12
Андрей умер в первых числах марта, когда в воздухе только-только появился запах весны. Робкий, первый – его ещё будут побеждать морозы – и всё же, всё же…
С момента возвращения Андрея из Израиля ребята навещали его каждый день, и по очереди, и по нескольку человек сразу. Носили ему книги, из дома пересылали на его планшет забавные картинки. Никто не задумывался, сколько Андрей проживёт. Все ждали чуда. И Олег Викторович в какой-то степени это чудо совершил. Вместо обещанных израильскими врачами нескольких недель Андрюшка прожил три месяца.
Ребята возвращались с кладбища пешком. На Ирину Ивановну невозможно было смотреть, и, когда отец Андрея позвал их домой «помянуть», даже Захар испуганно замотал головой. Они ещё придут, но не сейчас. Сейчас им самим трудно дышать от горя.
Они шли по тропинке через лес, к окраине города. Тропинка была не слишком-то утоптанной, ноги проваливались в снег.
– А в Англии для таких больных, как Андрюшка, в каждом хосписе есть сад. Деревья сажают в память… А в Бирмингеме в саду течёт ручей, и, когда кто-то умирает, в него опускают белый камушек. Так и лежат камушки с именами детей – Саша, Лука, Джеймс, Роберт, Кэти, – сказала Анеля.
Несколько дней спустя Саша забежала в храм – поставить за Андрея свечку. Печально и нежно пел хор. И хотелось верить, что Андрей сейчас там, в этих прекрасных недостижимых садах, где не отцветают вишни и звенящая вода ручьёв омывает белизну камней.
13
Неожиданно снова ударил мороз. Саша и Захар возвращались после дополнительных занятий. Все учителя в одиннадцатом вели такие уроки: хотели, во что бы то ни стало, протащить ребят через горнило экзаменов.
На городской площади был залит