– Ты не видел, что у него с правой рукой? На ней бинт или мне показалось? – спросил человек в синем свитере, глядя на веб-камеру.
– Я не заметил. Но можно в записи как следует посмотреть.
– По-моему, он ложится спать. Ну точно. Согласись, если бы эта картинка в самом деле что-нибудь внушала, он бы так спокойно за ноутом не сидел и так просто спать не завалился.
– Я тоже так считаю, – согласился психиатр.
– А может, он пошел и кого-то загрыз. Как младший Радченко, – посмеялся человек в свитере.
– Не думаю. Это вполне уравновешенный человек. Скорей всего, психически здоровый. Завтра по сводке проверим, если ты сомневаешься, – психиатр улыбнулся. – Опять же, можно посмотреть записи с камер в доме и во дворе.
– Можно и посмотреть, – зевая, ответил человек в свитере. – Я тоже пойду подремлю часок. Буди меня, если что.
Прежде чем выйти из кабинета, он успел зевнуть еще раза два. Дверь за ним захлопнулась, и психиатр потянулся к мобильному телефону.
На его звонок долго не отвечали, но в конце концов кто-то снял трубку.
– Кирилл? – переспросил психиатр тихо. – Мне нужны ключи от вашей дачи, я подъеду. Прямо сейчас. Надо стереть записи с камер внутри дома, пока их никто не просмотрел. Так велела хаски.
Хаски улыбнулась и удовлетворенно кивнула из темного угла кабинета.
Олег Кожин
Граффити
© Олег Кожин, 2015
Двор-колодец окутывали сумерки. Здесь всегда колыхалось сероватое марево, напоминающее слабо заваренный кофе в чаше из камня и кирпича. К ночи марево напитывалось насыщенной чернотой, но ночью Мишка не пришел бы сюда ни за какие пряники. Здесь и днем-то было жутковато, и не без оснований.
Похоже, раньше дворик был довольно уютным. Сотрудники завода выбегали сюда покурить, почесать языками, перекусить, сидя на скамейках в прохладной тени кленов. Но завод забросили, деревья, задавленные падающей со всех сторон тенью, засохли, а скамейки прогнили. Без ухода двор оброс трухой, палыми листьями, кучами мусора, пропах сыростью, плесенью и унынием. Он словно выпал из реальности, превратился в невидимку, призрака. Даже здешние завсегдатаи не знали о нем… или же предпочитали помалкивать о том, что знают.
Мишка и Риня проникли сюда под вечер, где-то между шестью и семью, сбежав с последних уроков. К этому часу почти все арендаторы разбрелись по домам, а ленивые чопы завершили обход. За грудой разломанной мебели мальчишки битый час сидели на останках гнилого дивана, и Мишка видел, что терпение Рини на исходе. От вездесущей сырости казалось, что во дворе прохладнее, чем на самом деле: мерзли пальцы, кончик носа, да и ноги подмерзали даже в теплых кроссовках. К тому же неимоверно бесил кошак, привязанный к мертвому клену возле входа в подвал. Рыжий, изрядно