– Дети не могут уснуть, мать беспокоится. Кирилл собирался поехать на дачу, но его вовремя отправили обратно в постель.
Человек в свитере взглянул на собеседника неуверенно, если не сказать – удивленно.
– При том, что я не верю в смертельные файлы, мне кажется, это как-то… рискованно… После того, что произошло с братьями Радченко… Есть же не только внушение, но и самовнушение, а ты предлагаешь лишь оставить им ночник… Может, матери от них лучше не уходить?
– Братья Радченко – редчайший случай в моей практике, если не сказать – единственный. И произошедшее с ними вовсе не предполагает, что с братьями Витковскими произойдет то же самое. К тому же я наблюдал за ними всю прошлую ночь – ничего экстраординарного. И… – психиатр улыбнулся, – они же выполнили условие – распространили, так сказать, картинку…
– Ты это серьезно? Про условие?
– Что значит «серьезно»? Выполненное условие должно успокоить их, а не меня. – Он зевнул. – Интернет-легенда гласит, что хаски из окна выбросил ее хозяин. При падении ее морда разбилась об асфальт и приобрела эту чудовищную улыбку. Теперь хаски мстит людям за свою смерть. Это полароидное фото найдено в квартире хозяина после его смерти. Кто его сделал – неизвестно.
– Таких историй о бедных несправедливо убитых призраках я слышал сотни, от «Черного кота» до «Звонка», – проворчал человек в синем свитере. – Да, еще «Медведь – липовая нога». Жаль, фотографий не осталось.
– И тебе тоже перегрызет, – добавил мальчик так же равнодушно.
Дымов не успел задуматься над его ответом – возле мойки зашевелилась собака. Наверное, надо было бежать с этого места. Хотя бы в гостиную, где хоть немного света. Но, оглянувшись, Дымов увидел в проходе бледное лицо мальчика.
– Верней, не совсем она, – продолжил тот, делая шаг навстречу Дымову. – Хаска может вселяться в кого угодно. Мне, например, перегрыз горло мой младший брат. Ночью, когда все спали.
– Сережка? – задохнулся Дымов.
– Почему Сережка? Моего брата зовут Андрей. Это за то, что мы никому не послали smile dog.
Это не Кирилл. Соображал Дымов плохо, видел в темноте еще хуже. Мальчик только напоминал Кирилла, но не более.
Хаски села возле мойки и широко улыбнулась. На секунду Дымов почувствовал себя загнанным в угол, одиноким и беспомощным, безоружным. Мальчик сделал два шага назад и сел на пол, на его лицо упал тусклый свет, и Дымов увидел еще одну улыбку хаски – на его шее.
Нельзя поворачиваться к собаке спиной, тем более нельзя от нее убегать. Пусть это ненастоящая, несуществующая, нарисованная, выдуманная собака – нельзя подставлять ей шею. И лучше бы у выхода в гостиную сидела она, потому что ударить ощерившуюся собаку можно, а ребенка… Нет, Дымов не мог ударить ребенка, не мог даже оттолкнуть.
– А тебя загрызут