Это была истинная правда (а Сеня не хотел писать неправду лишь из-за стремления сделать человеку приятно).
Второе письмо, что называется, бомбануло. Реакция на него была уже предсказуемой – заинтригованная Иринушка стреляла глазами по классу, пытаясь отыскать тайного доброжелателя (Семен при этом прикидывался чайником, болтая с Пашкой), – а на следующем уроке через три дня перед учениками предстала уже не мышка в сером костюме, а миловидная девушка в джинсовой юбке до колена и модной синей блузке, с распущенными волосами и макияжем – словом, она сделала все, на что были способны женщины во второй половине восьмидесятых с их тотальным дефицитом и неистребимой безвкусицей предлагаемых магазинами товаров. Класс не то чтобы оторопел, но притих. Девчонки перешептывались, пацаны ухмылялись в несуществующие усы. Урок прошел в необычной рабочей атмосфере.
Дальше Сеня уже не мог остановиться. Он подкидывал ей письма стабильно раз в неделю. Тематика была разной: от комплиментов ее внешности, – а Иринушка и правда хорошела день ото дня, – до замечаний и вопросов по предмету. Особое удовольствие (или сожаление? Сеня не разобрался) доставляло то, что она не могла ему ответить и даже не знала, кому отвечать. Она просто реагировала, понимая, что таинственный доброжелатель находится именно в этом классе и наблюдает за ней. Она старалась соответствовать ожиданиям и не разочаровывать поклонника, и ее усердие выглядело так мило, что Сеня порой чуть не плакал. Возможно, самой Ирине интрига тоже нравилась, он не мог об этом судить, но молодая женщина, обреченная всю жизнь иметь дело с обормотами-подростками, которым плевать на географию, явно расцветала.
Последнее письмо было откровеннее остальных.
«ВЫ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ, УМНАЯ И ИНТЕРЕСНАЯ ЖЕНЩИНА! ВЫ ПРЕКРАСНАЯ! ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ СТАРШЕ, НАВЕРНО, Я БЫ ХОТЕЛ НА ВАС ЖЕНИТЬСЯ. МОЖЕТ, ВЫ МЕНЯ ПОДОЖДЕТЕ?»
Сеня дрожал, ожидая реакции. Он не знал, есть ли у Иринушки мужчина (у такой «страшилки», каковой ее все считают? ну а вдруг?). И еще он понимал, что независимо от наличия или отсутствия личной жизни девушка предпримет попытку его раскрыть. Если до сих пор особой нужды в этом не было, то теперь им двоим следовало объясниться.
В начале урока она вышла к доске и молча подняла руку. В тот день она выглядела ослепительно. Метаморфозу, которую двадцатитрехлетняя Ирина Григорьевна претерпела за какие-то два месяца, можно было сравнить с головокружительным преображением мымры Калугиной из «Служебного романа». Класс затих. Сеня восхищался Ириной.
– Ребята, послушайте меня, я хочу сказать кое-что… не по теме урока.
Сеня обильно покраснел, готовый провалиться под парту. Сердце стучало в ушах как тамбурин. Он надеялся, что никто ничего не заметит, но от Пашки не скроешься.
– Сэм, ты чего?
– А? Что?
– Съел что-нибудь?
Сеня покачал головой.