Дедушка не сразу купил «ЗИМ» – у него уже была «Победа». Деньги, они же лежат тихо, есть не просят. А в пятьдесят девятом году они, деньги то есть, начали пищать. Вот дедушка и тряхнул мошной. «Победу» отдал папеньке, а себе купил «ЗИМ». Для лауреатов квота была. И с тех пор в гараже тот «ЗИМ» и поселился. Точнее, не «ЗИМ», а ГАЗ-12, Молотов с примкнувшим Шепиловым вдруг выпали из обоймы.
Дедушка ездил на «ЗИМе» редко, но регулярно: два раза в месяц летом, и раз в месяц зимой. В Дом Художника. Нанимал шофера, Луку Лукича, из обкомовского гаража. Тут и возраст, и нежелание забивать пустяками голову, предназначенную для искусства. До города, по городу, обратно – тридцать пять километров. За год, стало быть, километров семьсот. За пятнадцать лет – десять тысяч. Точнее, одиннадцать триста – так на одометре. Осенью, когда дедушка приводил в порядок дела – он любил приводить в порядок дела, – то и машину отдал на профилактику лучшим обкомовским механикам. А мне сказал, чтобы я над машиной не трясся, а гонял в хвост и гриву. Он, дедушка, и сам бы гонял, будь лет на семьдесят моложе.
Он мне много чего говорил, дедушка. С кем ещё было ему говорить? Вот и оставил в наследство и дом, и автомобиль, и деньги, и всякое прочее. Папеньке, решил дед, это ни к чему, папенька уже на орбите, а тебе пригодится.
Формально папенька надо мной опекунствует, пока мне восемнадцать не стукнет. Опекунствует, но не препятствует. Да и как можно препятствовать, завещание составлено так, что до моего восемнадцатилетия сделок с движимым и недвижимым имуществом совершать вовсе нельзя никому ни за что. Ну, и кое-что дедушка передал с рук на руки. На всякий случай.
«ЗИМ» у дедушки, а теперь у меня – игрушка, правда, большая игрушка. Темно-вишневого цвета, экспортная модель, последняя серия перед снятием с производства.
Я посидел, примеряясь к пространству, и тронулся. Плавно, так, бывает, трогается поезд после стоянки. Кажется, что это вокзал отходит, а не ты.
И неспешно же двинул к городу.
На «ЗИМе» не торопятся. Кому нужно – подождёт.
Но за доску я сел вовремя. Противник на сей раз был серьезный, Михаил Сорокапут, перворазрядник с баллом, год назад разгромил меня вчистую. И, верно, тоже помня тот разгром, небрежно пожал руку и двинул ферзевую пешку.
Я же решил рискнуть. Проверить себя на слабину. Отвечал почти сразу, много – через пять, секунд. В темпе блица. Противник усмехнулся, потом опять усмехнулся, Потом задумался на сорок минут – и сдался.
– Ты ныне просто гроза фаворитов. Крюкову обыграл, теперь Сорокапута раздраконил. Восходящая звезда какая-то – сказал Антон.
– Восходящее солнце, – ответил я, но продолжать тему не стал.
– Гори-гори ясно, – с сомнением сказал мне в спину Антон.
Глава