Ирида кивнула, продолжила расцветать в лучезарной улыбке, вмиг обернулась и побежала в сторону поселения. Прошло всего несколько секунд, но она уже отдалилась на сотни метров. Ирида остановилась и помахала рукой, чтобы я бежал за ней. Пришлось так и сделать. Словно мы снова играли в игру, только теперь без стен и запретов. Словно самое худшее осталось позади. Ох, если бы я тогда знал, как ошибался.
Мы добежали до деревушки всего за десять минут. Я снова обернулся, и портал скрылся далеко вдали, не оставив от себя ни единого лучика света. С той стороны, за горизонтом, на меня смотрела пустыня чёрных песков. Я не понимал, как такое возможно, но не мог отвести взгляда от завораживающей картины.
– Куда теперь? – озадаченно спросил я, когда мы ровным шагом шли меж деревянных построек.
– На рынок! Надо переодеться! Не стоит путешествовать в том, в чем ты умер, – девушка усмехнулась, поправляя прядь отливающих золотом каштановых волос.
Цвет лица Ириды стал здоровым, от трупного окоченения не осталось ни следа. Она казалась мне живее, чем запомнилась наяву.
– Но у нас же нет денег! – возразил я, не смея оторвать взгляд от девушки.
– Они тут не нужны! Я уже все разведала.
– А мёртвым нужна еда и вода?
– Вообще нет, но пищу можно употреблять ради удовольствия. Мы же души, хоть и материальны в этом мире, а душа не может умереть ещё раз, пока не переродится!
– Переродится? – моё лицо вытянулось от удивления.
– Да, Бог смерти определяет сколько времени мы должны провести за гранью, прежде чем заново родиться в мире живых. Удивительно, правда?
– Ага, – пробормотал я. – А почему нельзя переродиться сразу после смерти?
– Потому что душ гораздо больше, чем свободных тел. Умираешь, и встаешь в очередь. Она сложно формируется в зависимости от родства с Богами, возраста и поступков при жизни.
Мы подошли к длинной улочке рынка, и Ирида высматривала нужную лавку. Перед множеством деревянных домов раскинулись прилавки: тут имелась и натурально выращенная еда, и одежда, и походное снаряжение. Но мне по-прежнему мерещилось, что мы переместились в Средневековье: я не увидел ничего современного. Вокруг сновало много людей в простых одеждах.
– А ты знаешь, сколько тебе осталось?
– Да, – Ирида демонстративно вытянула ко мне руку. – Смотри!
На её запястье, с помощью одной силы мысли, появились маленькие чёрные плетения, скорее похожие на скопления сажи, чем что-то волшебное. Узелки быстро переплелись в цифры и знаки: «45:11:6».
– Что это значит? – я всматривался в плетение, которое исчезло сразу, как подруга убрала руку.
– Сорок пять лет, одиннадцать месяцев и шесть дней.
– Так долго?
– Тут время идёт иначе, – уголки её рта едва приподнялись в улыбке.
В лавке Ирида подобрала себе походный костюм, и мне предложила взять такой же, только мужской вариант. Штаны, сапоги, рубахи и плащи – всё, как в исторических фильмах. Этот сон оказался куда