– Вам, как беднякам, полагается налоговое послабление, вплоть до полного обнуления недоимок, – торжественно объявил супругам Кеке-Мытарь. – Кроме того, – продолжал он и, порывшись в своей сумке, висящей через плечо, вытащил какой-то документ, – по специальному правительственному указу о помощи семейным и малоимущим, из казны вам причитается денежное вспомоществование…
– Неужто, – пробормотал изумленный Драпека.
– Вы не подавали прошение о нем уже в течение нескольких лет!
– Мы о таком и не слыхивали, – испуганно прошептала Марья.
– Это не освобождает вас от ответственности за причитающиеся вам деньги. Закон суров, но справедлив! – строго сказал сборщик податей. А потом снова с добродушной улыбкой добавил:
– В общем, за несколько лет накопились не только денежные средства, но и проценты, а также проценты на проценты… Таким образом… – сборщик податей послюнявил палец и полистал документы, – соблаговолите немедленно получить всю сумму…
И снова полез в сумку. На этот раз за деньгами.
Глава девятая
Сыр-в-масле
Казалось, их уж ничем нельзя было удивить. Однако как-то раз глухой, безлунной ночью, в окошко постучали. Так тихонько, словно об стекло забился мягкий ночной мотылек. Марья посмотрела в окошко: вроде никого. Потом тихо постучали в дверь. Драпека засветил керосиновую лампу.
– Ш-ш! Не отпирай! – испуганно прошептала Марья. – По ночам одни злодеи-душегубы рыщут!
Драпека показал глазами на спокойно спящих в обнимку смешную Ю и чуткую Радость-Рябинку и пошел посмотреть, кто стучит. Однако на всякий случай все же взял свою толстую палку.
Но и за дверью никого не оказалось. Только на пороге лежал большой и красивый бумажный куль. Оглядевшись и пожав плечами, Драпека взял куль и вернулся в дом. Тут уж проснулись Ю и Радость-Рябинка. Каково же было общее удивление, когда Драпека раскрыл куль, а в нем – куча разноцветных сахарных петухов!
На следующий день у всех соседских деревенских детей был настоящий праздник с гостинцами. Маленькая Радость-Рябинка со своей веселой Ю ходили по всем дворам и раздавали детям сладких сахарных петухов.
А что же Чернега? Прежде надменная и властная городская барыня как будто старалась вообще не попадаться на глаза, ее громкого, резкого и властного голоса было совсем не слышно. Только бледно и растерянно улыбалась издалека. Неужели из-за Ю? И весь вид аристократки сделался какой-то смущенный – какой-то беспомощный и одинокий.
Но что еще удивительнее – Драпека и Марья заметили, что Чернега совершенно