Но тут Цада Гайц с невиданной ловкостью и молниеносной быстротой, сбросив с пня пухлую подушку с кистями, вскочил на пень и на этот раз, выхватив из-под юбки-сарафана тугой кнут, похожий на пастуший бич, оглушительно, так что заложило уши, им щелкнул.
– Понимаешь! – заорал Цада Гайц страшным голосом.
Главный помощник Мрач уронил оба кинжала и, зажмурившись, присел от страха, так что красный френч жалобно треснул в подмышках, а громадная меховая шапка свалилась с головы, обнажив маленький, похожий на птичий, бритый наголо череп с единственным рыжим хохолком. Остальные злодеи в ужасе попятились и со злобным рычанием снова замерли на почтительном расстоянии от главаря, совсем как дрессированные хищники в цирке перед дрессировщиком.
– Для вас у меня найдется кусочек пожирнее и посытнее! – уже спокойнее, ласково-грозно объявил Цада Гайц и, ухмыльнувшись, показал глазами на жирного повара Пехла.
Взгляды всех мгновенно устремились на повара.
Похожий на хорошо откормленного, огромного розового поросенка, Пехл выронил книгу, пронзительно взвизгнул от ужаса, еще больше порозовев, еще больше сделавшись похожим на поросенка, попятился и, схватившись за свой острый, тонкий нож, затряс тройным подбородком и ответил злобным, затравленным хрюканьем.
Однако на этот раз Драпека, Марья и Радость-Рябинка не стали медлить и дожидаться, чем закончится этот спор-межусобица и цирковая дрессировка одичалых хищников-злодеев, что у них будет на ужин, и со всех ног бросились бежать – стали карабкаться сначала вверх по склону оврага, потом бежать по лесной тропинке – прочь от страшного места и дикой чащи, в которой залязгали сталь и булат, защелкали пистолетные выстрелы и свирепые щелчки и удары бича.
Глава пятая
Дружба
Только благополучно добравшись домой, семья, которая натерпелась таких ужасов, смогла перевести дух и вновь порадоваться солнышку, травке и ясному синему небу.
Первым делом Марья коротко обстригла, помыла несчастную зверушку дегтярным мыльцем в чистой теплой водичке с душистым отваром чистотела и крапивы. Сняла оставшихся мелких клещей и начисто истребила полчища противных, докучливых блох.
Радость-Рябинка рассмеялась, бережно завернула-закутала зверушку в теплую дерюжку, взяла на руки и прижала изможденное, худенькое, как рыбий скелет, тельце к щеке.
Но ничего, прошло совсем немного времени —погибающую, подобранную на лесной дороге зверушку откормили, отпоили парным молочком, и скоро стала она хорошенькая – пухленькая и кругленькая, как детская ладошка. Смешная – с короткими, мягкими лапками, бархатистой, золотистой, то ли шерстью, то ли пушком, длинными