Блондинка в американской тюрьме. Марина Литвинова

боясь пропустить мой звонок. Я обещала дочери звонить каждый день, просто уведомлять, что я жива и здорова, но каждый такой звонок был реальной мукой. Я не хотела и не могла вспоминать, как выглядит жизнь за забором. И только звонки Павлу выглядели настоящей поддержкой. Он разговаривал всегда столько, сколько надо было мне – десять минут, полчаса, сорок минут… Он говорил о событиях и проблемах на воле, а также о способах их решения, тем более, что некоторые проблемы требовали моего непосредственного участия. Он не причитал, сухо излагал, по пунктам структурировал, а когда я пыталась жаловаться, отвечал: «Да… Никто такого не ожидал, но бывает… А помнишь, как я рассказывал тебе про свои два года в армии?» Я помнила, и мне сразу же становилось неловко за свои причитания.

      Глава 2. С чего все началось.

      Возвращаясь в Штаты в этот раз, я выбрала самый наидешевейший, но и самый изнурительный, перелет, с несколькими пересадками. К моменту, когда в Майами необходимо было перейти границу, чтобы пересесть на самолет в Хьюстон, я не спала уже около 26 часов. На эту финальную пересадку времени было маловато, но это не пугало – остаться в городе-курорте еще на сутки было бы, возможно, определенным бонусом после донельзя насыщенных дней, проведенных в России. К «комнате дознания» я была готова, так как не раз там побывала, представляла, что следует отвечать на вопросы офицеров и подготовила целую стопку распечатанных документов и фотографий, в доказательство легитимности своего проживания в США. Поэтому, когда в очередной раз не дали беспрепятственно пройти паспортный контроль, а отвели в ту самую комнату без окон, я отреагировала спокойно. Как обычно в таких случаях, я оказалась в незримой очереди из прибывших «неблагонадежных», мысленно пересчитала этих людей, прикинула, что это должно быть на час-полтора всего, и уселась читать прихваченный из самолета журнал. Более того, в комнате работал телевизор – совершенно неслыханная для Хьюстонского пограничного центра роскошь, поэтому я даже окрестила про себя Майамский центр «продвинутым».

      Но вот почему-то я сидела и сидела в этом ряду из сдвинутых стульев, вставала, чтобы размять ноги, прохаживалась и снова садилась – меня никак не вызывали к окошечку в этом «продвинутом» центре. Уже несколько раз сменились компании ожидающих, а я все сидела и сидела. В руках я вертела самый важный свой документ, после паспорта, так называемый «тревел адванс пароль» – пластиковая карточка, защищенная всевозможными голограммами, на которой была выбита дата его истечения – апрель следующего года, то есть оставалось еще более полугода на поездки из страны – в страну, как я думала.

      Когда же, наконец, подозвали к окошечку и меня, офицер первым делом объявил, что пароль паролем, а вот кейс мой, петицию на Грин карту, был прекращен, пока я летала. Другими словами, я получила отказ в изменении своего статуса, о чем было указано в его распечатке.

      Отправляясь в Россию, я оставила ключ от почтового ящика в Хьюстоне своей