– Пришел подлечиться?
– Абсолютно верно, мой дорогой друг. Абсолютно верно.
Он сел на свое любимое место, чуть правее центра стойки, и взяв несколько салфеток, отер ими мокрое от дождя лицо.
– Может чаю? Согреться, – предложил я.
– Нет. Водки и бокал пива.
Пока я наливал, Мик хранил молчание, глядя куда-то в угол потолка, и придерживая подбородок правой рукой.
– Что нового? – спросил я по привычке. По правде говоря, я просто не знал, что еще спрашивать у Мика при встрече. Я знал наверняка, что он очень не любит говорить о работе, так как работал на отца, и что-то его не устраивало, но что именно я не в курсе. Женат он тоже не был, даже девушки не было, если я не ошибаюсь, поэтому говорить о семье тоже не приходилось. Вообще, дело даже не в этом. Есть много неженатых людей, не любящих разговоры о работе, но никаких стеснений при общении с ними не возникает. Тут проблема была в Мике: с ним просто было довольно сложно общаться. Какой-то невидимый барьер существовал между Миком и собеседником, который установил именно первый, и барьер этот, казалось, мог исчезнуть лишь по его воле.
Прошло две секунды, но ответа на свой вопрос я не получил. Подождал еще две и повторил, уже громче:
– Как дела говорю?!
Мик дернулся всем телом, словно от испуга, и устремил на меня взгляд широко открытых глаз. Похоже, мой возглас, действительно, стал для него полной неожиданностью и вырвал из лабиринта мыслей, в который он успел углубиться буквально за полминуты.
– Ты чего орешь? – Мик встряхнул головой, и слегка улыбнулся.
– Чтобы ты не засыпал, – усмехнулся я, ставя перед ним рюмку водки с кусочком лимона и бокал пива.
Он тут же выпил водку, поморщился, откусив лимон, и, откинувшись на спинку высокого стула, протянул:
– Вот так значительно лучше.
– Давно тебя не видел, – сказал я.
– Ага, – согласился Мик и опустил взгляд.
Я расценил такую манеру, как нежелание завязывать разговор, и поспешил отвлечь себя наведением порядков. Минут пятнадцать прошли в молчании, которое, как мне казалось, устраивало Мика. Он нарушил тишину, когда допил первый бокал и попросил повторить заказ.
– Что-то ты совсем не в духе, – сказал я.
– Да так… есть о чем подумать. Хоть и ненавижу этого делать, – он выпил вторую рюмку, затем резко обернулся на входную дверь. – Непростительный грех, правда?
– Ненавидеть думать?
– Ага.
– Покайся, бог простит.
Мик внимательно посмотрел мне в глаза, усмехнулся и отвел взгляд.
– Да нет никакого бога, – сказал он, помолчал и продолжил: – А если и есть, то пусть, потом, после смерти, меня схватят за волосы и носом натыкают в сущность всех этих понятий, которые доставляют нам