– Это поразительно. Мик Флеминг, – и протянул незнакомцу руку.
Парень смерил Мика мрачным взглядом, говорившим: «Ты выглядишь глупо, дружок», и пожал ему руку.
– Перри Пейдж, – ответил он, и после пожатия протянул руку мне.
– Тони, – представился я. – Очень приятно.
– Я почему засмеялся, – говорил Мик, повернувшись к Перри вполоборота. – Потому что, как мне кажется, каждый такой маленький локальный ад больше всего стремится именно к тому, чтобы разрушить всеобщую гармонию. Не так ли? Можно сколько угодно говорить о добре и любви, но в итоге, все сводится к тому, что добро и любовь способны существовать только в условиях ада – пусть даже маленького и локального.
– И что же тут смешного? – спросил Перри, тем не менее, улыбнувшись.
– Ну, как же?! Резонно предположить, что настоящий ад похож на маленький ад. А значит, Данте нас всех обманул!
Признаться, я не помню, чтобы Мик так много говорил в один вечер в течение последних двух лет. Другое дело, что говорил он словно с презрением.
– В чем именно? – спросил Перри
– Входящие, оставьте упованья! Ложь! Потому что, выходит, что в аду нас будут ждать океаны любви и добра. Но от этого не легче. Ведь любая страсть – это истинное страдание.
Циничная философия Мика вызывала у меня сомнения в уместности улыбки. Тем не менее, Перри продолжал улыбаться, и его улыбка выглядела гармонично.
– Мне кажется, ты не вполне понимаешь серьезность вещей, о которых говоришь, – произнес Перри, и в глазах Мика я заметил короткую вспышку агрессии.
– Да ну?! – он сказал эту короткую фразу так, что в ней ясно было слышно: «Ты учить меня вздумал?»
– Ага. Настоящий ад нисколько не похож на маленький локальный ад.
– Почему же?
– Потому что добро и любовь красиво существуют только в маленьком локальном аду. А в полноценном аду не продохнешь от того удушливого чада, который родят добрые и любвеобильные души, собравшиеся вместе, чтобы перестрадать одна другую.
– И какой же тогда полноценный ад? – в голосе Мика чувствовалась насмешка. – Мне просто хочется быть максимально готовым к тому, что ждет меня в аду. Я, черт возьми, не особо люблю новые места подобного рода.
– Пестрящий твоими самыми сокровенными страхами.
– С чего вы вообще взяли, что любовь и добро делают из жизни человека ад? – спросил я. Мик и Перри не обратили внимания на мой вопрос, и я понял, что выпал из беседы.
– Тогда к черту добро и любовь! – воскликнул Мик, залпом осушил полбокала пива и жестом попросил меня о четвертом повторе.
– А что нам тогда останется? – Перри был спокойнее Мика, возможно, потому,