Пока он смотрел, морской бриз высушивал пот на его обнаженном теле. Болело колено. Он скучал по тем дням, когда при желании мог совершить подобную пробежку дюжину раз и не страдать потом целую неделю от боли в пояснице и мышцах. Ксантипп вздохнул. Возраст жесток. Но хорошо хоть выдался ясный день после трех дождливых.
Из-за триер, стоявших дальше на берегу, вышли двое мужчин. Ксантипп выругался себе под нос, узнав в более высоком Фемистокла, склонившего голову и говорившего что-то своему спутнику – Аристиду. Без сомнения, они были здесь по делам и, наверное, проверяли наличие каждого гвоздя и инструмента, а также все траты, до последней серебряной монеты. С флотом такого размера не могло и не должно было быть никаких потерь. Семьдесят кораблей – огромное предприятие, значительная часть богатства Афин – должны были отправиться в море, чтобы стать игрушкой судьбы. Находились такие, кто говорил, что городу не следовало выполнять просьбу Мильтиада, но он хорошо выбрал момент.
Ксантипп повернулся, чтобы уйти, но, конечно же, в этот момент Фемистокл почувствовал его пристальный взгляд и поднял глаза. Здоровяк поднял руку и позвал его по имени.
Ксантипп мог бы притвориться, сделать вид, что не слышал, но заколебался, и момент был упущен. Мужчины подошли к нему. Оба были в простых одеждах и несли под мышками свитки папируса, помеченные изображениями и списками. Ксантипп мысленно застонал, но отступать не собирался. Вместо этого он заставил себя улыбнуться и выпрямился, чувствуя, как по спине стекает пот. Неужели он стал таким ни на что не годным после Марафона? Он тренировался усерднее, чем когда-либо, но возраст все портил. Он представил, что становится рыхлым и у него вырастает живот, как у некоторых зрелых мужчин. Этот образ наполнил его ужасом, и он решил бежать изо всех сил на обратном пути – с коленом или без колена.
– Хорошо выглядишь, Ксантипп, – сказал Фемистокл. – Пришел посмотреть на свои корабли?
– Они не мои, – быстро ответил Ксантипп.
Как получилось, что Фемистокл всегда, казалось, нервировал его с первого слова? Это было неприятно. Зато Аристид выглядел спокойным и невозмутимым. И вдруг Ксантипп понял, что этот человек раздражает Фемистокла больше всех остальных.
– Рад видеть вас обоих в добром здравии. И рад, что вы так заботитесь о новых галерах.
Аристид в ответ мягко улыбнулся и сказал:
– Мы все заинтересованы в успехе. Мы трое выстояли при Марафоне и носим на себе шрамы того дня. Мой долг – убедиться, что Мильтиад хорошо начал. В конце концов, такова воля собрания.
Ксантипп