– Я согласен! – сорвалось с языка Джорджа. Этот день для него был особенно счастливым. Он смог уволиться с работы громко, хлопнув дверью, зарядив на прощание усатому толстопузу черпаком в лоб.
Так Эванс приобщился к процессу самогоноварения. И надо сказать приобщился он с радостью. Он быстро почувствовал себя человеком, даже исключительным человеком – при деньгах; обзавелся оружием – купил здоровенный револьвер и всегда носил его с собой. Стрелять Эванс не умел, но это его не смущало – с оружием ему было спокойнее. А бизнес шел в гору, доходы росли.
Но однажды случилось то, чего до смерти боялся Эванс и о чем не принято было говорить с Брайном – в цех нагрянули агенты ФБР. Все случилось на заброшенном ранчо, подвал которого был оборудован дистилляторами, а в этом подвале был еще и небольшой секретный погребок, где Эванс и Брайн устроили себе нечто вроде кабинета с простой неструганной мебелью. Стол с керосиновой лампой, два стула и тайник в стене, где хранились деньги и бухгалтерская книга. Бухгалтерскими делами ведал Джордж. Вот и в тот день он сидел долго за книгой сводил счеты, а Брайн распоряжался погрузкой товара наверху. Эванс слышал, крики Чарльза на рабочих, нецензурную брань грузчиков, звуки тяжелых шагов, как вдруг сверху донеслось:
– Всем лежать! Руки на затылок!
– Лежать, я сказал!
– В доме еще кто-нибудь есть?!
Судя по шагам, федералов было человек десять не меньше. Эванс тихо загасил лампу, но лучи сквозь большие зазоры в половицах проникали к нему в подвал. А он смотрел наверх, не шевелясь, совершенно забыв про свой револьвер и думал: «Только бы они меня не сдали…»
– Обыщите здесь все! – скомандовал старший агент. – Выводи всех по одному!
Федералы устроили погром уничтожая все запасы товара и на голову Джорджа полился самогон сначала тоненькой струйкой, а потом целым потоком. Джордж хотел встать, но предательский скрип половиц заставил сидеть смирно под спиртовыми процедурами. Когда же все стихло он с револьвером в руке тихонечко приоткрыл люк, осмотрелся и вылез. Он был весь проспиртован насквозь и при этом абсолютно трезв. Как замечательно – думал он – замечательно, что меня не нашли! Спасибо, Чарли, я в долгу не останусь!
А Брайн тем временем ходил по тесной клетке в полицейском управлении; ходил, ждал, и надеялся на того, кто остался на свободе. Но с каждой минутой его надежда неумолимо таяла как весенний снег под лучами солнца. Он мерил шагами диагонали камеры и спрашивал себя, что может сделать Эванс для него сейчас; и как бы он поступил на месте Эванса. Измотав себя ходьбой и еще более вопросами, на которые он не находил ответа, Брайн лег в одежде на жесткую койку, рваные пружины которой незамедлительно впились ему в спину через шерстяную ткань пиджака и ему пришлось сесть, облокотившись на стену, расстегнуть ворот рубашки, ослабить галстук и закрыть глаза. Он тут же представил себе Джорджа, который спокойно берет