– Отпираться бесполезно! – пискнул младший.
– Знаешь сколько тебе светит?!
– Это знает только судья! – парировал Брайн.
Тут старший потерял всякое терпение: он нагнулся к самому лицу Брайна и тихо проговорил:
– Тебе светит приличный срок, ублюдок, и я уж постараюсь, чтобы каждый день этого срока был для тебя сущим адом.
– Вообще-то я бы сейчас поужинал… – спокойно отозвался Брайн. – Имею право.
– Обойдешься! – рявкнул старший.
– Завтрак будет только утром. – вставил молодой
– Рассказывай, кому продавал… меня интересуют крупные покупатели… – старший понемногу успокаивался, видимо надеялся, что задержанный измотавшись, рано или поздно станет более сговорчивым.
А Брайн сложил на коленях руки в замок, повертел большими пальцами и выдал:
– А меня интересует смогу ли я сегодня хотя бы покурить. Или курить у вас тоже по утрам дают?
Полицейские переглянулись.
Уходил Брайн в свою камеру с лицом победителя. Он понимал, что придется на некоторое время отойти от дел, но присутствие духа он не терял, и тому были причины: замели его впервые, ничего дурного на нем не висит, а если Эванс не дурак и хочет жить, то по крайней мере будет молчать.
Глава пятая.
Пару недель спустя, Брайн уже перестал нервничать. Он уже догадывался сколько ему предстоит провести в заключении и в ожидании суда посвятил себя мечтам о том, как вернется на свободу, снова займется делом; на этот раз с учетом прежних ошибок, а затем неприлично разбогатеет.
Тот день стал для Брайна особенным. Началось все с того, что ему дали отвратительнейший завтрак: недоваренную чечевицу с какой-то вонючей рыбой, кусок черного хлеба и кружку бесцветной едва сладкой жидкости, которую охранник окрестил чаем. Все, кроме хлеба Брайн выкинул в отходы, основательно понадеявшись, что обед будет лучше завтрака. Но пришло время обеда, а еду не давали. Не дали ее и через час и даже через два.
– Эй! – крикнул он дежурным, что развозили ужин по камерам. – А где мой обед? И ужин?
– Не положено! – сухо ответили ему.
«Голодом решили заморить!» – подумал Брайн и пожалел, что выбросил завтрак. «Сейчас должно быть скажут: на выход! И поведут на допрос!» Брайн уже начал в серьез опасаться ляпнуть что-нибудь лишнее с голодухи. Щелкнул замок, на порог явился полицейский и объявил:
– На выход! Сегодня твой день!
«Мой день? Что это значит?» – мелькнуло у Брайна в голове. – «Чтобы ни случилось, надо прикусить язык!» Однако повели его не в комнату для допросов, а в помещение, расположенное рядом с выходом. Там суетился полицейский, то заполняя какие-то документы, то выходя в другую комнату и стоял молодой офицер с детским лицом, что допрашивал Брайна.
– Куда меня собираются переводить?
Дежурный выложил на стол носовой платок да серебряный подсигар с позолотой фирмы Cartier и принялся заполнять