Мартин услышал собственный голос:
– Ты не хочешь одеться потеплее?
– У меня есть шарф, – ответил Элис.
Мартин простоял у окна ещё какое-то время после того, как спина Элиса в слишком лёгкой куртке скрылась из вида. В голове вдруг возникла строчка из того романа: её взгляд был туманным и ясно-синим.
Надо выбирать либо одно, либо другое. Туманным и ясным одновременно быть нельзя. Густав обычно читал такие куски и просто сыпал превосходными степенями:
– Супер. Я действительно так считаю. Не хватает единственного, ты… тебе нужно это дописать до конца.
Мартин отыскал телефон и снова набрал номер. Прождал не меньше пятнадцати гудков на случай, если Густав, пойманный вдохновением, не мог сразу прервать работу, или потому что только что вышел в туалет. И автоответчика нет. В любой коммуникации не с глазу на глаз Густав был совершенно безнадёжным. Но при встрече всегда так искренне каялся, что на него нельзя было сердиться долго.
Недоверие Густава к развитию техники чисто теоретически заслуживало восхищения, но на практике последствия могли быть весьма печальными. Лазерные диски он отверг задолго до того, как их стали отвергать все. Дома у него стоял телефонный аппарат образца 1987 года, с большими кнопками, который ему нравился, потому что там был достаточно длинный шнур, чтобы прижать трубку к плечу подбородком и продолжать работать. Он так и не обзавёлся компьютером, у него не было ни электронной почты, ни мобильника. Иногда эти факты упоминались в статьях о нём, Мартину казалось, что журналистов они, с одной стороны, восхищают, а с другой – заставляют заподозрить некую патологию (ибо кто же откажется от предлагаемого интернетом сёрфинга на волне вечности?). Ни о каком принципиально враждебном отношении к технике и ко всему новому речь не шла. Густаву просто было неинтересно.
– Но в гугле ты можешь найти всё что угодно, – сказал Мартин.
– А зачем?
– Ну, не знаю. Тебе может понадобиться что-то срочно проверить. Или ты захочешь изучить повадки гусеобразных птиц. Или на тебя внезапно нападёт страстное желание пересмотреть все работы Дантана.
– Тогда я пойду в библиотеку. И, кстати, у меня, кажется, где-то есть каталог выставки Дантана. Я могу посмотреть его. А на гусеобразных птиц мне плевать.
– Это просто пример. Ты мог бы отправлять электронные письма. Поддерживать связь с людьми.
– Но можно же звонить? Или писать?
Впрочем, на бумажные письма он тоже отвечал плохо. Читал и оставлял их на комоде в прихожей, на каминной полке или подоконнике, где было полно посланий, которых постигла та же участь.
Свет в комнате не горел, и улица хорошо просматривалась. Пятна льда и лужи льющегося на землю света фонарей. В парке вязы и каштаны, тёмные колоссы. Светящаяся жёлтым вывеска кафе «Зенит». На весну ни намёка.
Мартин снова нажал имя Густава. Череда безответных сигналов в прошлое. Может, стоит связаться с кем-либо из его стокгольмских