– Густав! – воскликнула она с датским произношением, образующимся где-то в глубинах рта, – Гоуусс-та!.. А ты, наверное, Мартин! – Последний гласный выпал. – Март-н. Я о тебе много слышала. Очень рада встрече. – Она взяла его руку обеими руками и улыбнулась. Ослепительная улыбка, Мартин не понимал, чем он её заслужил. Вряд ли он произвёл на неё особенное впечатление, когда они говорили о «Степном волке»? К собственному ужасу, он почувствовал, что смущается и тупит, а когда Фредерика показывала им квартиру, он не понимал и половины её слов. Заметив это, она перешла на более близкий к шведскому вариант родного языка.
– Это кухня. Еду из холодильника можно просто брать, если она там есть… ванная, краны, если что, нужно подкрутить. Это моя комната… – Промелькнули японские фонарики из рисовой бумаги и ширма для одежды из бледно-жёлтого шёлка. – …а это гостиная…
Повсюду вещи и коробки. Комнату, где им предстояло жить, Фредерика использовала для съёмок фильма, в котором сама собиралась выступить и автором сценария, и режиссёром, и оператором.
– Малобюджетное кино, – сообщила она. – Своего рода камерная пьеса, но сквозь фильтр сюрреализма… основное действие происходит в этой комнате. Исполнительница главной роли уехала навестить родителей, так что я всё равно не могу работать. Спальное место, увы, только такое, но зато тут все улягутся. Рекорд был, кажется, пять человек.
Бо́льшую часть комнаты занимал огромный круглый матрас, который лежал прямо на полу. Окна и потолок были задрапированы красной, лиловой и розовой тканями, что делало комнату прохожей на цирк-шапито.
– И где вы только такое берёте? – сказал Густав. – Позвольте узнать? Эти датчане всегда и во всем впереди.
Фредерика улыбнулась.
– Завтра у меня маленькая премьера. В восемь. А сейчас мне пора на работу. Чувствуйте себя как дома. Вот ключи. – Она протянула Мартину связку и, быстро собравшись, уже через минуту захлопнула за собой дверь.
– Энергичная девушка, – заметил Мартин и, отодвинув драпировку, выглянул в окно. Судя по неоновым вывескам, это был район гостиниц, проституции и скотобоен. Приют для беглецов и плоти. Вильнув велосипедом, Фредерика поймала равновесие и уехала.
– Да, у неё всегда тысяча дел, – сказал Густав, перебирая фигурки, выстроенные в ряд на комоде, одну из них он поставил себе на ладонь. – Не думаю, что она что-нибудь заработает на этом фильме. Ради денег она вкалывает в психиатрической клинике. Однажды даже раздобыла там смирительные рубашки, чтобы сделать видео для одной группы. Но когда солиста одели и перевязали, у него случилась паника, а другие не могли надеть эти рубашки, потому что им надо было играть, так что ничего не вышло.
– Всё