Я кивнул, стараясь смотреть ему в глаза. Парень оперся о спинку стула, скрестив руки, он внимательно изучал, что перед ним за птица. Странно, но я совершенно не боялся, дышал ровно и сам старался повнимательнее изучить, с кем меня сводит жизнь.
– Хм, скажу прямо, твои работы заинтересовали наших покупателей, с ними мой бизнес может выйти на новый уровень, – он сделал небольшую паузу. – И это меня радует.
Порыв ветра всколыхнул тяжелую бархатную портьеру.
– Но я хочу понимать, могу ли я… – Вениамин достал из кармана брюк золотой портсигар, выудил три зарубежные сигареты – они походили на сигары – и протянул одну мне и одну Гермесу. Пока мы прикуривали, на столе появилась хрустальная пепельница.
На пальцах Вениамина блестели золотые кольца. На правой руке их было два: одно в виде печатки круглой формы, внутри я разглядел скорпиона. Второе – похоже на обручальное, с небольшими прозрачными камнями. Еще одно кольцо – с крупным синем камнем – красовалось на безымянном пальце левой руки. Комната наполнилась запахом благородного табака. Вениамин продолжил:
– Я хочу понимать, насколько ты сам осознаешь, что мы делаем. Твои предположения? – Я глубоко затянулся, это дало мне пару секунд, чтобы подумать, другого шанса произвести первое впечатление у меня не будет.
– Вы отправляете подделки великих художников за границу, чтобы выгоднее их продать?
– Хм, почти, но в моем случае все намного изящнее, – глаза Вениамина блестели. – Знаешь ли ты, что картины – это самый удобный способ вывести деньги за границу? – Я молчал. – Ты покупаешь шедевр здесь, а продаешь его уже на новом месте, за ту же сумму, а может быть, и дороже. Нужно лишь знать места, это удобно и красиво. – Дым от сигарет наполнял воздух, делая все происходящее нереальным. Я словно находился в астрале, казалось, что передо мной вот-вот появится контракт о продаже души.
– Но все же это не совсем тот уровень живописи. Мне кажется, кто-нибудь может обнаружить, что картина написана по распечатанному холсту.
– Все верно, Даниил, все верно. Но мы так делали потому, что уровень художников, с которыми мы работали, не дотягивал до нужного. Как ты понимаешь, я немного разбираюсь в искусстве. По крайней мере, я видел практически все шедевры живописи вживую, когда был маленьким. Я бывал с Лувре, музее Орсе, Британском музее, музее Акрополя, музее Ваза, – он медленно и с удовольствием произносил названия самых знаменитых музеев Европы, – и, конечно, в Лондонской национальной галерее. Моя семья могла себе позволить путешествия и не только. Но знаешь, что я понял?
Я продолжал курить и рассматривал сквозь густой дым неземной силуэт Вениамина.
– Я понял, что искусство может проникнуть в любую точку планеты, и там ему будут рады. Это международная лазейка,