– Григорий Григорьевич! А ты уверен, что мы говорим об одном и том же?
И вот тут-то Гриша осекся. Ах, как он был уверен в своей правоте, ах как кипел его разум возмущенный, а тут нате вам шах и мат. Медленно-медленно, вкрадчиво-вкрадчиво, почти ласково и нежно он спросил:
– Владислав Сергеевич, так ведь вы же сами вроде намекнули, что…
– Что?
– Ну, что нищего, этого, как бы… ограбить.
Последнее слово он даже не сказал – выдохнул. Слонов сделал очень строгое лицо, а знали бы вы, что ему это стоило, чтобы не расхохотаться.
– Я мог такое тебе предложить?
– А что вы хотели сказать?
– А даешь слово, что сначала выслушаешь, подумаешь и только потом (тут он поднял указательный палец вверх) будешь реагировать.
– Честное комсомольское!
– Когда я крикнул Эврика, я придумал, как нам быть. Мы заменим этого нищего на полчаса.
– Где заменим?
– На улицах Лондона.
– Зачем? Милостыню просить?
– Да! И ты обещал мне сначала думать, потом говорить.
– Ой! Как-то… не очень.
И тут Слонов вбросил мощный довод:
– А скажи. Если в Москве ты потерял бы деньги, как добрался бы до дома?
– Пешком пошел бы.
– А если далеко? Москва не Гастингс.
– Можно на автобусах, троллейбусах.
И прибавил совсем неуверенно: «Зайцем, если без денег».
– Товарищ Гаров! Обмануть родное государство и ездить зайцем для тебя прилично, а милостыню просить нет?
– Но понимаете, там может, не поймают и не узнает никто.
– Никто не узнает – это что довод?
Гриша был почти переубежден. Не хватало последней капли.
– А мог бы ты Гриша в Москве подойти к человеку, к первому встречному и сказать: «Товарищ! Я потерял деньги. Не могли бы вы мне помочь и дать мне пять копеек на метро. Я честный человек, но оказался в трудной ситуации. Пожалуйста, помогите!» Мог бы? А?
Гриша промолчал. С ним такое бывало. Как-то выйдя на улицу после тренировки по борьбе, он засунул руку в карман и понял, что кто-то туда уже лазил в раздевалке пока он работал на ковре. Ситуация была мерзкая, а закончилась очень даже хорошо. Гриша подошел к метро и обратился к первому встречному мужчине. Тот внимательно посмотрел Гарову в глаза и ни слова не говоря, дал пятачок. Владислав как будто прочувствовал Гришины мысли и сказал вдобавок:
– И ничего тут страшного нет. И к тебе обратились бы, ты помог бы. Ну, то-то!
И они пошли ближе к оживленным улицам.
Читатель конечно уже догадался, что опытный Слонов мгновенно просчитал ход мыслей Гарова, намеренно подогрел юношеское раздражение и бурный всплеск эмоций. Разумеется, Владислав понимал, что если он сразу скажет про милостыню,