Монах не спросил парня, о чем они перешептывались с Иветой, когда он, Кадфаэль, застал их в объятиях друг друга. Как бы ни был взволнован и разгневан молодой Люси, в глубине души он явно еще на что-то надеялся. Что ж, лучше его не расспрашивать и не давать ему говорить об этом, даже если он сам пожелает. Впрочем, одну вещь Кадфаэлю требовалось узнать. Ведь юноша сказал, что Ивета осталась последней в роду Массаров.
– Как звали ее отца? – спросил Кадфаэль, помешивая густеющее снадобье. До вечерни он успеет снять его с огня и поставить охлаждаться.
– Хамон Фицгимар де Массар.
Юноша гордо и торжественно подчеркнул второе имя, данное по отцу. Похоже, не перевелись еще молодые люди, приученные относиться к именам погибших героев с должным почтением.
– Ее дедом был тот самый Гимар де Массар, который участвовал во взятии Иерусалима, а после в битве при Аскалоне попал в плен и умер от ран. У Иветы его шлем и меч, она бережет их как зеницу ока. После смерти воина их прислали сюда Фатимиды[1].
Да, именно так они поступили – в знак уважения к храброму врагу. Их просили также вернуть его тело, захороненное во временной гробнице, и они благосклонно отнеслись к просьбе. Но между вождями крестоносцев то и дело вспыхивали раздоры, и это помешало христианам захватить порт Аскалон. В результате переговоры о возвращении тела рыцаря прервались и со временем позабылись. Благородные враги с честью похоронили его, и там он и остался лежать. Очень давно это было.
– Да, помню, – сказал Кадфаэль.
– И какой стыд, что с единственной наследницей славного рода обходятся нынче дурно, отнимают у нее право на счастье!
– Что правда, то правда, – сказал Кадфаэль, сняв горшок с огня и поставив его в сторонке на утоптанный земляной пол.
– Нельзя этому потакать, – решительно заявил Йоселин. – Этому должен быть положен конец. – Он глубоко вздохнул и поднялся с места. – Ничего не поделаешь, надо идти. – Он окинул взглядом ряды бутылей и склянок и свисавшие сверху пучки засушенных трав. Нетрудно было предположить, что в этом сарайчике есть снадобья на все случаи жизни. – А не найдется ли у тебя тут чего-нибудь, что я мог бы подсыпать ему в кубок? Ему или Пикару – какая разница, кому именно? Стоит любому из них отправиться на тот свет – и Ивета будет свободна. Заодно на этом свете станет легче дышать.
– Если ты говоришь серьезно, то твоя душа в опасности, мой мальчик, – решительно сказал Кадфаэль. – А если по недомыслию, то мне следовало бы просто тебе уши надрать. Не будь ты таким верзилой,