Собака вечно терлась у наших ног, влекомая не столь человеко-, сколь колбасолюбием.
Когда уже перестали надеяться, из подступающей тьмы забелел и подвалил к пристани рейсовый катер. И они подивились, что им подали такую большую, красивую, порожнюю внутри вещь.
Разлет ее жизни был пропорционален красоте, которая увлекала ее наподобие сквознячка, помимо воли.
Цирк выглядел внутри, как океанский корабль снаружи: в разноцветных сигнальных огнях, в прожекторах, в каких-то палубах и веревочных лестницах, убегающих на мачты.
1982
Третейский районный суд.
«Пролетарии всех стран, опохмеляйтесь!»
Шумел мыслящий тростник.
В небе посреди мелких лейтенантских звездочек виднелась одинокая и крупная майорская звезда.
Во дворе пожарного училища выпускники принимали клятву Герострата.
«Душа у него какая-то… жилистая!»
Часы на площади показывали явно нездешнее время, судя по разнице – каких-то островов в Атлантике.
Кустарщина? Или ручная работа?
Попеременно стояли то золотые, то матовые дни. Ветер, прилетевший откуда-то с полей, продул город, и он задышал легко, как выдох серебряной трубы.
В буреломе остального оркестра о чем-то своем разговаривал рояль.
Касторка детства.
Ночь состояла из тысячи позвонков.
В согласии с новейшей модой девушки приобрели военизированный вид, так что хотелось подъехать к ним на танке.
Мусор исходящих бумаг.
И тогда ему вставили протез души.
В гостинице жила бригада инженеров, приехавших в местную академию вправлять мозги электронной машине.
«Предпоследний день Помпеи», комедия.
Дни то тянулись чередой, как бесконечный товарняк из облитых черной нефтью цистерн, то пролетали коротко и быстро, сверкая окнами новеньких спальных вагонов.
Разинутые окна общежитий.
Мужчина с тяжелым, как колодезная цепь, взглядом.
Голубь выпустил красное шасси и уцепился за подоконник.
Уехал в тот благословенный гористый край, всю географию которого можно выучить по винным этикеткам.
С упорством насекомого.
Мотоциклист был весь в мягкой черной коже, как китовый член.
Водочный гамбит.
1983
Если опасаешься потопа, на ночь ставь ботинки на стол.
Гостям в мягко освещенной московской квартире показывали сувенир: самодельный молитвенник с груди убитого афганца. Переплетенная в серую тряпицу маленькая книжечка форматом с сигаретную пачку, всего несколько розовых листков, усыпанных маковыми зернами вязи. И еще два арабских слова чернилами на картоне обложки изнутри. Быть может, имя хозяина.
В столице теперь