Вентилятор внезапно издал странный звук, который можно было бы назвать утробным, и затих. В комнате резко установилась звонкая тишина.
– Перегрелся. Скоро заработает, – объяснила Арефьева. – Умная штуковина, которая живет наперекор своему создателю.
– Или по задуманному создателем сценарию, – добавил Гуров.
– Но я не создатель, поэтому мы с вентилятором вечно удивляем друг друга, – слабо улыбнулась Арефьева.
– Прошлым летом, как вы сказали, учитель истории овдовел, – напомнил Лев Иванович. – Его могла подкосить смерть жены. После этого он очень изменился. Я все правильно понял?
Арефьева приложила ладонь к корпусу вентилятора и тут же отдернула руку.
– Было еще что-то. Первого сентября Шлицман спросил меня, как я провела лето. А я толком и не отдыхала, потому что помогала сестре с маленьким ребенком, мы оставались в Москве. Ну и рассказала ему об этом. Спросила и про его отпуск. Я уже знала, что он был на базе отдыха со старшеклассниками. Он любил путешествовать, часто мотался с детьми то по московским переулкам, то по маленьким русским городам. Так вот, он ответил, что все прошло совсем не так, как он ожидал, но подробности мне знать не надо. Я повторю, чтобы вы не пропустили этот момент: он сделал упор на том, что в подробности посвящать меня не будет. Сказал примерно следующее: «Нам всем будет очень сложно в новом году, но вас это не коснется». И добавил, что ложь может уничтожить все самое лучшее в людях. Конечно, я удивилась. Какая ложь? Почему это меня не коснется? Решила, что это он снос школьного здания имеет в виду. Понимаете, школа готовилась к переезду, мы все тоже морально готовились покинуть это место, кто-то переживал больше, кто-то меньше, но факт остается фактом – для многих школа была родной. Я и подумала, что он про нее говорит. А теперь понимаю, что вряд ли. Он что-то другое имел в виду. Насчет лжи так ничего и не поняла.
– И вы не уточнили?
– Не-а, – мотнула головой учительница. – С Олегом только так и можно было общаться. Что понял, с тем и живи. Тогда расспросы с моей стороны остались в прошлом, я быстренько усекла, что он не болтун и мне о многом придется догадываться самой.
– И все же, Ольга Игоревна, почему вы решили, что Олега Алексеевича именно убили?
– Думаете, я глупая баба и любитель трагедий? Думаете, что я преувеличиваю и накручиваю себя? Нет уж, Лев Иванович, отнеситесь к моим словам серьезно.
– Именно это и делаю, – уверил ее Гуров.
– Тогда послушайте. Я чувствую, – понизила голос Арефьева. – Просто чувствую, что его убрали. Но кто – я даже предположить не могу.
Глава 5
– Невразумительный какой-то ответ, – заметил Орлов, собрав Крячко и Гурова в своем кабинете следующим утром. – Что значит «чувствую»? Я тоже много чего чувствую, но нужно знать точно, а не чувствовать.