– А я понимаю, почему вы здесь, – заявила она. – Потому что спустя время события воспринимаются иначе и люди могут что-то вспомнить и помочь следствию. Я права?
– Абсолютно, – согласился Гуров. – Мои коллеги снова поговорят с каждым, кто был этой ночью в школе. Может быть, люди вспомнят что-то, о чем не рассказали полиции. Так что, Ольга Игоревна, все правильно понимаете.
– Я запомнила все четко и ясно, – отрезала учительница. – Ничего нового с тех пор в памяти не всплыло.
– Вам «повезло» первой найти тело Олега Алексеевича, – напомнил Гуров. – Поэтому интерес к вашей персоне особенный.
– Ага, – скептически закатила глаза Арефьева. – Обычно таких, как я, подозревают в первую очередь.
«Нервничает, – понял сыщик. – Но пока что держится. Не знает, что я ей скажу и о чем спрошу. И боится, что не поверю».
– Обычно так и происходит, – согласился Гуров. – Но вы, вызывая полицию, сказали, что учитель истории убит. Вы не сказали, что человеку стало плохо, не позвонили в «Скорую». Согласитесь, Ольга Игоревна, такое заявление прозвучало довольно серьезно. Для него нужны веские основания.
Учительница, все это время стоявшая посреди комнаты, поискала взглядом, куда бы сесть. В сторону дивана она даже не посмотрела – соседствовать с Гуровым ей явно не хотелось.
– Все в порядке? – решил ей помочь Лев Иванович.
– Да. Действительно, и почему же я не позвонила в «Скорую»?
– Да, почему?
– Потому что увидела, что он умер. «Скорая» бы ничем не помогла.
Она ушла на кухню и вернулась с табуреткой в руках. Поставила ее на том месте, где стояла до этого, и наконец села, старательно избегая смотреть на Гурова.
– Вы разговаривали с кем-нибудь из наших? – спросила она. – С учителями, с директором?
– Пока что только с учителем физкультуры.
– О, ну конечно. И что же он вам рассказал?
Она вскинула голову и теперь, уже открыто, посмотрела на Гурова, ожидая ответа.
– Ольга Игоревна, я сейчас беседую с вами, – напомнил Лев Иванович.
– Вы спросили, почему я решила, что Олега убили, – повторила она. – Я не просто так спрашиваю о том, что именно вам наплел наш дорогой и уважаемый учитель физкультуры. А самое прикольное, знаете в чем? В том, что я до поры, до времени считала физрука хорошим другом.
– И что же между вами произошло?
– Вот уж кто постоянно издевался над Шлицманом. Об этом он вам тоже рассказал или тактично умолчал, выставляя себя исключительно с положительной стороны?
– Нет, об этом он ничего не говорил, – осторожно ответил Гуров.
– Разумеется, – презрительно улыбнулась Арефьева. – А налью-ка я себе еще стаканчик. Как вы на это смотрите?
– Отрицательно, – твердо произнес Лев Иванович. – Потерпите, пока я уйду.
– Да