– Сколько? – в голосе прозвучал страх. – Он сказал, что ему девятнадцать…
– Так вот, Телепнев, он тебя обманул. Виталик, конечно, выглядит старше своих лет, но на самом деле ему всего семнадцать. А ты понимаешь, что это значит!
– Не может быть!
– Очень даже может!
– Что же теперь будет?
– Будет именно то, что я тебе сказал: ты запомнишь два телефонных номера и, как только любой из них или оба активизируются, сообщишь мне по третьему номеру, который тоже запомнишь. А еще сообщишь мне их координаты…
Ирина Лоскутова обладала природным чутьем на скандалы и неприятности. Причем неприятности исключительно чужие, от которых сама Ирина получала чистое, незамутненное удовольствие. Чужие неприятности подпитывали Лоскутову, как мультивитамины подпитывают ослабленного подростка.
Вот и в этот день у нее с самого утра было такое чувство, что сегодня непременно что-нибудь произойдет. У нее даже ноздри раздувались от предвкушения.
Где-то к середине рабочего дня это чувство стало настолько сильным, что Ирина не выдержала, ушла со своего рабочего места и ошивалась возле входа в офис. Она делала вид, что кокетничает с охранником Витасей, но на самом деле ждала.
И дождалась.
Дверь открылась, и в холл перед постом охраны вошла худощавая (по мнению Лоскутовой, костлявая) женщина средних лет (по мнению Лоскутовой, почти старуха).
У этой женщины были коротко стриженные черные волосы («ворона облезлая», – подумала Лоскутова), глаза сильно подведены («кошмар на улице Вязов»), узкие губы плотно сжаты и накрашены малиновой помадой («ужас, летящий на крыльях ночи»), одета она была в строгий черный костюм («отстой и убожество»). На плече у нее висела черная сумка, примерно такая, какие в старых фильмах носят офицеры на полевых учениях, кажется, называется планшет.
Однако по всему выходило, что именно эта женщина принесет в фирму долгожданные неприятности. Неприятности сквозили в ее мрачном, зловещем взгляде, неприятности трепетали на ее узких, как бритвенное лезвие, губах.
Лоскутова замерла в предвкушении.
Мрачная женщина подошла к Витасе и не успела еще ничего сказать, как тот выпалил, имитируя служебное рвение:
– Пропуск!
Женщина разлепила узкие губы, подведенные малиновой помадой, и произнесла скрипучим голосом:
– Полиция!
И в подтверждение своих слов раскрыла перед Витасиным лицом красную книжечку удостоверения. Раскрыть раскрыла, но в руки Витасику не дала, хоть он и потянулся взять.
– Поли-иция? – протянул Витася совсем другим тоном. – А что случилось-то?
– Я что, каждому хомяку докладывать буду? – отчеканила незнакомка, смерив Витасю неприязненным взглядом.
– Это почему хомяку? – обиженно пропыхтел Витася, подтягивая живот. – Это с какой стати хомяку? Я, между прочим, нахожусь при исполнении служебных обязанностей и не потерплю, чтобы всякие посторонние…
– Потерпишь! Вижу я твои обязанности! – Мрачная особа скользнула взглядом