Система Особенной части включает разделы и главы, в основе образования которых лежит, соответственно, родовой и видовой объект преступления.
Начиная еще с первой кодификации отечественного уголовного законодательства в 1649 г., Особенная часть открывалась религиозными преступлениями, затем шли преступления против государства, власти и управления. Примерно такая система приоритетов объектов уголовно-правовой охраны просуществовала в нашей стране вплоть до принятия Уголовного кодекса 1996 г., с той лишь разницей, что уголовные кодексы РСФСР не предусматривали религиозных преступлений. Так, Особенные части УК РСФСР 1922 и 1926 гг. начинались с глав о контрреволюционных преступлениях и преступлениях против порядка управления; о должностных (служебных) преступлениях; о нарушении правил об отделении церкви от государства; о хозяйственных преступлениях, а главы, посвященные посягательствам на жизнь, здоровье, честь и достоинство личности помещались лишь на шестое место.[371] Интересно отметить, что эти УК еще не предполагали приоритетной защиты государственной (общественной) собственности, поэтому группа имущественных преступлений располагалась вслед за преступлениями против личности, а посягательства на государственную и личную собственность наказывались практически одинаково. Более высокая ответственность по УК РСФСР 1922 г. предусматривалась лишь за кражу (п. «д», «е», «ж», «з» ст. 180) и мошенничество (ст. 188) в отношении государственной собственности. На этой же позиции остался и УК РСФСР 1926 г.
В УК РСФСР 1960 г. структура Особенной части была существенно изменена. На первом месте по-прежнему оставались преступления государственные, а вторая глава устанавливала ответственность за посягательства на социалистическую собственность. Теперь уже совершение любого имущественного преступления в отношении государственной или общественной собственности влекло повышенную ответственность, а в некоторых случаях и смертную казнь. Статьи об ответственности за преступления против личности были перемещены на третье место. В научных трудах неоднократно отмечалась избыточность уголовной репрессии применительно к имущественным преступлениям против государства: достаточно сказать, что хищение