– Пап, на той неделе приезжали ребята из Уизерса и останавливались на нашем вокзале. Охраняли какую-то машину. Видимо, полицейские, – подал голос Невилл.
Отец вопросительно глянул на него.
– Я подумал, что…
– Что?
– Тоже хочу стать полицейским. Или не конкретно полицейским, но… Хочу приносить пользу, понимаешь? Сижу здесь, как дурак, учеба…
– Учеба – это все, Невилл. Думаешь, стал бы я священником, если бы не учился? – было заметно, что под конец отец смягчился.
– Но ты же не священник, – грубо ответил брат.
Суровый взгляд отца парализовал Невилла. Он быстро опустил глаза в пустую тарелку и пробормотал извинения.
Отец молча отодвинул стул, встал и скрылся на первом этаже.
Летом я окончательно убедился, что Мэджи мне нравится. Мы стали не разлей вода: в школе, на церковных собраниях и совместных ужинах мы сидели вместе. На дорожном вокзале, прячась за чередой длинных автобусов от местных охранников, которым мы порядком надоели, я впервые поцеловался.
Это был быстрый и легкий поцелуй. Мы засели между двумя тесно припаркованными автобусами, и наши лица были на расстоянии вытянутого пальца. Случилось это слишком быстро, словно вот-вот нас поймают и разлучат навсегда.
5
Мне редко снятся сны, но этот засел в моей памяти и не хотел выветриваться. Происходящее было размыто, словно я вынырнул из-под воды и стал осматриваться вокруг своей кровати. Я искал источник шума – низкий, глухой, доносящийся откуда-то рядом. Мои ноги меня не слушались и ходили сами по себе в моей небольшой комнатушке, бывшей кладовой. Я никак не мог понять, откуда идет звук – он то заканчивался, то снова начинался. От безысходности я присел на кровать и постарался прислушаться – это был не шум, а голоса. Знакомые голоса.
В этот момент голова словно прояснилась. Я тотчас же прильнул к полу и подставил ухо к доскам – голоса доносились оттуда, с церкви.
Спустившись вниз по лестнице, я приоткрыл дверь в комнату Невилла и родителей – брат, как и мама, спали, папа отсутствовал.
Идти в церковь через главные двери было дурной затеей, поэтому выбор пал на служебный коридор, дверь в который открывалась с сада. Взявшись за ручку двумя руками, я максимально тихо приоткрыл ее – черная ряса висела на манекене в углу, а за ней вдоль всей стены лежали книжки с мало отличающимися обложками.
Голоса стали отчетливыми и понятными. Они принадлежали отцу и Мэджи. Они о чем-то спорили, но слов было не разобрать. Когда я подобрался ближе к выходу в главный зал, никого внутри не оказалось.
Не было ни души, лишь два светильника горели у главного входа.
За столом отныне ужинал и Лео. Невилл догадывался, что это своеобразная месть отца за его грубый язык, и молча удалился в свою комнату с тарелкой. С того же дня он начал придумывать разные причины не идти на воскресную