Еще минуту спустя зверь был вытащен на берег, и Наб тут же прикончил его.
– Ура! – воскликнул Пенкроф. – Ура! Теперь, если добудем хоть один горящий уголек, этот грызун будет сгрызен до последней косточки.
Пенкроф взвалил зверя на плечи и сказал:
– Пора домой. Поглядите-ка, где солнце! Уж теперь часа два, надо полагать, или около того. Как-то мы теперь разыщем дорогу.
– Ты ведь помечал путь? – сказал Герберт.
– Помечать-то помечал, а заблудиться нетрудно.
– Топ нам поможет!
Топ действительно помог; благодаря умному, чуткому псу они ни разу не сбились с пути и через полчаса благополучно достигли излучины реки.
– Ну, теперь займемся дровами! – сказал Пенкроф. – Хоть без огня оно и ни к чему, а все-таки лучше запастись на всякий случай…
Они принялись за работу, живо ее окончили и отправились дальше.
Не доходя шагов пятидесяти до «Труб», Пенкроф вдруг остановился, снова испустил оглушительное «ура» и, протягивая руку, воскликнул:
– Герберт! Наб! Смотрите!
Из-за скал вырывались клубы дыма…
X. На острове…
Несколько минут спустя охотники уже находились перед ярко пылавшим костром.
Около него сидели Смит и Спилетт.
Пенкроф стоял с добычей на плече, глядел на обоих и не говорил ни слова.
– Что, любезнейший Пенкроф?! – воскликнул Спилетт. – Огонь, как видите, разведен к вашему возвращению – настоящий, как следует, на котором вы отлично можете изжарить эту превосходную дичину и угостить нас на славу.
– Но кто же его зажег?.. – спросил Пенкроф.
– Солнце.
– Солнце?
– Да!
Спилетт говорил правду.
Пенкроф не верил собственным глазам. Он до того был изумлен, что не рассуждал, не соображал и не расспрашивал.
– У вас, значит, было зажигательное стекло, господин Смит? – спросил Герберт.
– Нет, дружок, но я себе смастерил нечто подобное.
И он показал прибор, которым заменил настоящее зажигательное стекло.
То были просто-напросто два круглых стеклышка, которые он снял со своих часов и с часов Гедеона Спилетта. Наполнив их водой и склеив края жирной глиной, он таким образом получил двояковыпуклое стекло. Поймав солнечные лучи, он направил луч на сухой мох и зажег его.
Пенкроф осмотрел прибор, затем, не говоря ни слова, поглядел на инженера.
Если он в эту минуту не считал Смита божеством, то уже, конечно, не считал его и обыкновенным смертным.
Наконец моряк обрел дар речи и воскликнул:
– Занесите это в вашу памятную книжку, господин Спилетт! Занесите непременно!
– Занесено! – ответил Спилетт.
Оправившись от изумления, моряк обратился к Набу:
– Надо приниматься за стряпню, Наб! Я подкину дров и приготовлю вертел, а вы пока потрошите дичину.
– А как ты будешь жарить ее? – спросил Герберт.
– Как