Пока Пенкроф устраивал очаг, складывая несколько камней, Наб и Герберт занялись собиранием топлива. Они скоро возвратились, навьюченные хворостом. С помощью кремня и жженой тряпки Наб развел огонь, и яркое пламя отразилось на темных скалах.
Этот огонь был разведен не для стряпни, а для того, чтобы согреться. Убитого по дороге трагопана приберегли на завтра, а к ужину подали остатки дичи и орехи. В половине восьмого окончили скромную трапезу.
Тогда Смиту пришла мысль исследовать в этом полумраке широкое круглое основание, на котором покоился верхний конус горы. Он хотел узнать, можно ли обогнуть подножие конуса, на тот случай, если подъем окажется слишком крутым и невозможно будет взобраться на вершину. Этот вопрос очень тревожил инженера; было весьма вероятно, что сторона, куда кренился конус, была неприступна. А если нельзя по этому пути достигнуть вершины и обогнуть подножие конуса, то надо будет отказаться от осмотра западных окрестностей и все труды пойдут прахом.
Инженер, не обращая внимания на усталость, предоставив Пенкрофу и Набу заниматься устройством ночной стоянки, а Спилетту – заносить в памятную книжку происшествия дня, пошел по краю плато, направляясь на север. С ним отправился Герберт.
Ночь была тихая, звездная и довольно светлая. Они шли молча.
В некоторых местах площадка расширялась перед ними, и они двигались вперед беспрепятственно. В других местах обвалы заграждали им путь, и приходилось пробираться по такой узенькой тропе, что идти рядом было невозможно. Наконец дело дошло до того, что, пройдя минут двадцать, Сайрес Смит и Герберт вынуждены были остановиться. Начиная с этого места откос обоих конусов сравнивался. Уступы, разделявшие части горы, исчезли. Обогнуть гору, поднимаясь под углом почти в семьдесят градусов, едва ли было возможно.
Инженер и Герберт вынуждены были отказаться от намерения обогнуть конус, однако им вдруг открылась иная возможность продолжить восхождение прямо вверх. Они увидели перед собой глубокую выемку. То была расселина верхнего кратера, представлявшая подобие горла громадной бутылки, откуда во время вулканического извержения вырывались расплавленные породы. Застывшая лава, отвердевшие шлаки образовали нечто вроде широких ступеней естественной лестницы. Достаточно было Смиту бросить один взгляд, чтобы осознать преимущество этого пути.
– Нам предстоит подняться на тысячу футов, – сказал Смит.
– Я боюсь, что внутри расселины нам встретятся выступы, которые преградят путь, – заметил Герберт.
– Будем идти, пока возможно, – отвечал Смит, – а там увидим!
По счастью, покатости тут были не крутые, а очень пологие, очень извилистые и образовали внутри вулкана нечто вроде винтовой лестницы, по которой было довольно удобно подниматься.
Что касается самого вулкана, то он, несомненно, совсем