«Нет, я не разнашивал строем российские жаркие боты…»
Нет, я не разнашивал строем российские жаркие боты,
Тот чоботный дробот в разлете шинельных опричнин,
Но малый мой щебет врастал в трудовые заботы,
Как раз вот туда, где блевота из общей становится
личной.
И я в пирожковой на Невском склонялся, двугривясь,
Ах, в лирики вылез – шалом, дорогая Эрато!
Так что же теперь, будто я вдруг не русский внутри весь,
Ты плачешь в обиде: «От Нила…» – и я подтвержу:
«До Евфрата…»
И я подтвержу, что не знаем доподлинно родин.
Не место рожденья, где нянчил и сверстывал опыт,
Который от жалости к собственной жизни городим,
Тогда как бесспорным окажется сказочный пропад.
Близенько от Нила, рукою подать до Евфрата.
Рябит от пустыни – так версты вовек полосаты!
Рябит от обиды, от грубой какой-то растраты,
Где координаты свои нахлобучивал на полюса ты.
В ноябре над морем
Пока все тучи – платяные,
Нет грозовых и на испуг, —
А птицы – руку протяни им —
Спешат… На юг? Да вот он, юг!
В недоуменье так и виснут
Над морем, далям предстоя,
Но влит во все тяжелый висмут.
(Когда бы висмут щупал я!)
Когда б я глазом наповал бил
В ту даль… О нет! Ворчи врачу…
Что, тяжким все размалевал бы?
Погодь, лишь вапницу схвачу.
А вместе с птицей в небе крен дей,
Покинув пляж с одной из стай,
Сей брег, обветренный, как крендель,
Где стой и морю пустолай —
Всем сердцем, губы опростая,
Как бы незнаньем свят-посвят…
И вроде улетела стая,
А птицы всё еще висят.
«В плане наших происшествий…»
В плане наших происшествий,
Путешествий куд-куда
Квохчет зной, как сумасшедший,
Моря вязкая вода.
В жизни бражничают дважды:
Первый раз – летя на свет,
Во второй – в разгаре жажды,
Вот когда надежды нет.
Ноги курицами скачут,
Губы по небу плывут.
В первый – путь когда лишь начат,
Во второй – исчез маршрут.
Нету карт и расписаний,
И свобода хороша
Тем, что мука причитаний
Нам не стоит ни гроша.
Грачи на подлете
Уже сугробов стоптаны излишки,
И бездорожье солнцем залито,
И без пальто на снег сошли домишки,
Лишь кошки ходят в сношенных пальто.
Все пахнет безнадзорностью и вздором.
Не начинай давнишний пересказ,
Дыши сельскохозяйственным «диором»,
Уж вряд ли приготовленным для нас.
А