Сочинение Норова, введенное в структуру «Путешествия» Аникиты в виде примечаний, значительно дополняло дневник Шихматова еще и потому, что отличалось широтой исторических и литературных взглядов. Научный интерес к священной истории, столь присущий Норову, а отчасти и Муравьеву, у иеромонаха Аникиты совершенно отсутствует. Это относится прежде всего к повествованию о местах, связанных с евангельскими событиями.
Будучи человеком широкого образования вообще и обладая в частности большими богословскими познаниями, иеромонах Аникита как бы отказывается от них во время путешествия. Ко всем святыням и древностям Востока он относится с безусловных доверием, будь то местная легенда о печати последнего шага Спасителя или церковное предание о месте земной жизни и успении Богородицы. Распространенный в XIX в. скепсис по отношению к преданию не коснулся Шихматова, подобно древнерусским паломникам он ни на минуту не останавливается на критической проверке сообщаемых ему сведений о происхождении той или иной святыни.
Еще более чужды тексту о. Аникиты пространные сентенции в стиле Муравьева. Там, где у Муравьева погребальная пещера Лазаря вызывает поток размышлений и эмоций («Какая победа! и кто победитель? Не он ли сам ликующий ныне над праздненною могилою, чрез немногие дни облекается тем же белым виссоном смерти, ложится в столь же тесный гроб, и не подобный ли камень, здесь им отваленный от чужого праха, там заключает его собственный?..»[152]), в дневнике Аникиты содержится лишь упоминание о чудесном событии: «…сподобился поклониться Господу на гробе воскресенного Им друга Его Лазаря…»[153].
У средневекового писателя повествование о христианских святынях традиционно сопровождалось пересказом библейского события. Так, игумен Даниил, говоря о доме Захарии, останавливается подробно на евангельском сюжете о встрече Богородицы и Елизаветы. Находясь на развалинах древнего монастыря, о. Аникита также вспоминает это событие, но в его строках полностью отсутствует элемент разговорной