– Поживее, поживее, господа, встали в стъой! – сказал прапорщик Грешин. Мы побросали одеяла на койки и выстроились в шеренгу.
Голецкий тоже был в строю. Никто не помнил, как вчера ночью он вернулся из комнаты досуга с ударением на первый слог. И уж тем более никто не знал, чем закончилась его беседа с Грешиным. Но теперь он стоял вместе с нами, и лицо его больше не было похоже на дряблый и горький мармелад. Нос его больше не болтался, как вялая писька, щёки уже не были мягкими и жирными, а глаза не плакали. Теперь лицо его выглядело так, словно оно высечено в ледяной глыбе. Он был готов нести службу, он был готов взять себя в руки и затянуть фигуральный пояс как следует, предварительно начистив фигуральную бляху. Он был готов.
Прапорщик Грешин был рад свалившейся на его голову учебной роте в той же степени, в какой мы были рады свалиться на голову прапорщика Грешина. Он об этом не просил. Мы об этом не просили. Но вот мы здесь, а он – перед нами.
– Сбежать отсюда не получится, – говорил он, – А если надумаете сбежать – бегите без оглядки, потому что если вас найдут и веънут ко мне – вам пиздец.
За пределами казармы при свете дня мы ещё не были, а вчера ночью, после автобуса, мы не успели толком ничего разглядеть. Судя по виду из окон, часть окружал сплошной хвойный лес, и одному Богу было известно, в какую сторону через этот лес нужно бежать, чтобы выйти к ближайшему городу.
– Одному мне известно, в какую стоъону чеъез этот лес нужно бежать, чтобы выйти к ближайшему гоъоду, – читал наши мысли Грешин, – Вам не известно ни-ху-я. Поэтому кто надумает сбежать, тот либо умъёт в лесу от голодной смеъти, либо будет пойман мной. А уж я-то вам устъою полную жопу огуъцов. Вопъосы есть?
– Никак нет!
– Так, значит, щас завтъак. Потом все остальные меъопъиятия. Дневальный, команду!
– РОТА, СТАНОВИСЬ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ПРОХОДЕ ДЛЯ СЛЕДОВАНИЯ НА УТРЕННИЙ ПРИЁМ ПИЩИ, ФОРМА ОДЕЖДЫ НОМЕР ПЯТЬ!
Мы опять не поняли. Что ещё за «номер пять»?
– Вы чё, оглохли? ФОЪМА ОДЕЖДЫ НОМЕЪ ПЯТЬ!!!
Про «номер пять» за всех осмелился спросить Отцепин.
– Товарищ прапорщик, разрешите уточнить? Как понять «номер пять»?
У прапорщика Грешина выпучились глаза. Казалось, они вот-вот вывалятся, упадут на пол и шмякнутся о плитку с дурацким звуком «птфсчкхх».
– ФОЪМА НОМЕЪ ПЯТЬ – ЭТО ПУХОВИЧОК, ПЕЪЧАТОЧКИ И ШАЪФИК, ТОВАЪИЩ СОЛДАТ!!! НАДЕВАЙТЕ КУЪТОЧКУ И УПАДИТЕ В СТЪОЙ!!!
Теперь всё стало ясно: существует градация форм одежды. То есть то, как солдат одет, можно описать одним номером. Номер пять означает максимум элементов одежды на солдате: бушлат, шапка, перчатки и всё прочее. Номер четыре – это то, как солдат должен быть одет, находясь внутри помещения: китель, брюки, шапка и всё, что предусмотрено к ношению под ними. Номера три, два и один пока были для нас загадкой, на разгадку которой мы имели в запасе целых триста шестьдесят пять дней.
– Ъавняйсь. Смиъно. Нале-во! Спъава, в колонну по одному на выход шагом маъш!
На улице, у крыльца казармы, мы построились так, как строились