Так была велика её власть,
Что, как будто ведя на казнь,
Улыбалась она у платка свечного огня.
То казалась она Мадонной,
То беспомощной Маргаритой,
Наконец, как бутона – бутона! –
Губ коснулась его, повлажнели глаза-лазуриты.
Луч с плеча сполз на гипс острых скул,
Переползшим по лбу, убежал за окно, за ограду.
Он кричал всему миру про эту радость –
Он вернул её, он вернул.
Мой белокурый друг
Мой белокурый друг, усталый,
Но нежный, кудри – колкий шёлк,
Как с гипсового пьедестала
Ты сыном зевсовым сошёл.
Цистерна ночи всё полнее
Страстями, ленью, табаком,
И воздух комнатный краснеет
Над маленьким свечным платком,
Где для меня вдруг гибнут разом
Все бури всех известных дней,
Когда разбитая экстазом
Твоя рука лежит в моей.
Тревожно спала темнота
Тревожно спала темнота;
Люблю, хочу, боюсь, целую.
И сердце бьется странно так
В минуту эту роковую.
Я ошибаюсь – может быть! –
Но свято верю: это верно.
Свети, Венера – мне любить!
Прошу тебя, свети, Венера!
И будь сегодня нежен ты,
Спеши любить, не расставаться.
Пусть сожжены твои мосты,
Воскреснут – и соединяться.
Прощальный поцелуй
Свет от свечи и страстный поцелуй,
Такой печальный,
Такой прощальный,
Берёза русская, припавшая к стеклу.
Французские слова, раскаты смеха,
На стенах в рамках жители саванн,
В окне стоит туман,
Повсюду аромат азалий и орехов.
Я не могу остаться – но обнимаю,
Шучу, смеюсь и пожимаю руку,
Быть может, оказать ещё могу услугу,
Дразню лениво – и отпускаю.
Опасна ласка в день разлуки.
Ресторан-бар
Где много роз, в районе Сены,
Мучением себя связав,
Я каждый раз смотрю со сцены
В его прекрасные глаза.
Я крашу губы и ресницы,
Но повторяю: «Перестань!»
Он, модельер, художник, франт,
Он в наш приходит ресторан
Побыть вдвоём с другой певицей.
Она моложе и красивей,
И волосы её черней.
Мне не дано того, что ей –
И даже голос перед ней
Мой слишком сиплый.
Когда все весело танцуют,
Когда они вдвоём поют,
На сладости их поцелуев
Я с раздражением смотрю.
Мне то отвратно, мерзко, горько,
То больно, безразлично то.
И я иду в свою гримёрку
Забрать зелёное пальто.
Всю ночь брожу: зловещ и грустен
Уже увядших листьев шум
От шага с невозможным хрустом.
Я утешение ищу.
Лорэнцо
Поднимем бокалы, Лорэнцо!
Здесь