Размышляя, Гриша спустился на набережную и уселся за столиком первого кафе, которое попалось ему на пути. Он заказал кофе и, глядя в небо над Волгой, вспоминал подробности их знакомства, вспоминал обстановку дома, его сумрачность и вместе с тем необъяснимую уютность… и глаза женщины, в которых светилось столько ума и природной доброты…
Недалеко от открытого шатра кафе мужчина услышал музыку… Это был саксофон. Гриша перевел взгляд сначала в одну, потом в другую сторону и увидел музыканта, стоявшего спиной к Волге. Лицо его имело одутловатый и несколько пропитый вид. Седые волосы небрежно были собраны в низкий хвост и стянуты резинкой. Но костюм был опрятен и чист. Он улыбался Грише так весело, словно именно его ждал на пустой набережной, чтобы поиграть на своем саксофоне. Инструмент в его руках светился. Было видно, как мужчина бережет свою, возможно, единственную ценность в жизни. Играл он хорошо и уверенно, как-то легко и с удовольствием.
Гриша заулыбался ему в ответ. И, показалось, в целом городе сейчас же исчезли все, кроме этих двоих, несмотря на суету рабочего дня… Только молодой человек и саксофонист на фоне Волги – убегающей вдаль реки, над которой снова стягивались облака – предшественники дождевых туч…
И где-то там – выше, был дом на улице Петербургской с балконом, колоннами и розами в каменных кашпо… с удивительной своей смотрительницей – Софьей Ильиничной Курагиной, наследницей старинного купеческого рода…
Глава 6. Прочие заинтересованные лица
Как ни бился Григорий со Всемирной паутиной, ища хоть какие-то сведения о планах строительства на улице Петербургской, как ни старался он найти хоть намек, хоть строчку об этом в официальных заявлениях мэра города, все было бесполезно.
С момента первой встречи в доме Курагиных прошло два дня. Энтузиазма у Гриши поубавилось. А от восторженного настроения, которое было в день знакомства с Софьей Ильиничной, не осталось и следа. Его все больше беспокоило то, что он бессилен против указаний мэра. Он думал без остановки об одном и том же: можно ли хоть как-то сохранить удивительный дом?..
Теперь он ругал себя за наивность: «Попросил о дружбе… А дальше-то что?..» Приходить для распития чая и размеренных разговоров о прошлом семьи Курагиных – теперь казалось ему бесчестностью, а не «мужским» поступком. Живо представляя себе, как однажды, явившись в очередной раз в гости на улицу Петербургскую, он вместо здания с балконом и колоннами увидит временный забор и услышит звуки рабочей техники, он мрачнел все больше.
Гриша понимал, что информации мало. Но пойти и спросить напрямую у Анатолия Валентиновича или тем более у самого мэра о том, кто стал инициатором перестройки на старейшей улице города С., означало подписать себе приговор. Начать убеждать градоначальника в ценности здания?.. Вряд ли он прислушается. Скорее уволит тут же. Тогда уж он точно ничем не сможет помочь Софье Ильиничне…
«Значит, лучше