– Да, учитель Итиро.
– Вспомни, чему мы тебя учили. И повтори сейчас же.
– Я ничто, – машинально произнес я. – Лишь оружие в руках Каге. Я живу для того, чтобы быть хозяином Камигороши и подчиняться приказам Клана Тени.
– Хорошо. – Он кивнул и отпустил меня. – Не забудь об этом, когда будешь говорить с госпожой. А теперь ступай.
Каге Масао стоял на крытой веранде и неприязненно поглядывал на дождь, держа над собой разноцветный зонтик. Четыре крепких носильщика и два каго – одноместных паланкина из лакированного дерева – поджидали нас у лестницы. Я еще ни разу не ездил в каго – в них обычно путешествовала знать и важные персоны, а не безродные убийцы. Но, окинув взглядом Каге Масао и его струящиеся одежды, я подумал, что такие люди не путешествуют верхом и уж точно не ходят пешком.
– Ну что за жуткая погода! – Он со вздохом прикрыл лицо веером, будто его оскорблял сам дождь. – Впрочем, такому захолустью она к лицу. Как же мне не терпится отсюда уехать. – Каге Масао взглянул на меня, ослепительно улыбнулся и жестом указал на каго. – Что ж, Тацуми-сан! Не пора ли нам в путь?
Поездка по небольшому городку много времени не заняла, и вскоре слуги распахнули дверцу каго. У грязной дороги стоял высокий двухэтажный рёкан – местная гостиница. Мы зашли внутрь, поднялись по лестнице и остановились у двери в конце длинного коридора. Я остался ждать снаружи, а Масао вошел в комнату. Через мгновение слуга вновь отодвинул дверь в сторону, выпустив клубы серого дыма, и пригласил меня войти. Комната была окутана сумраком и пахла табаком и ладаном. Я осторожно переступил порог, и когда дверь за мной закрылась, упал на колени и прижал лоб к татами.
– Каге Тацуми, – промурлыкал Масао. – Убийца демонов.
– Подойди сюда, мальчик, – проскрежетал незнакомый голос, поразивший меня жестокими нотками. – Выйди на свет. Хочу поглядеть на хозяина легендарного Камигороши.
Сморгнув густой дым, я поднял голову и медленно пополз вперед на коленях, силясь заглянуть за лампу, горевшую на краю низкого столика. Бутылки саке выстроились на блестящей столешнице, словно отряд воинов, защищающих своего генерала. Ладан курился в воздухе плотным туманом, сильно пахло дымом и сандаловым деревом.
Сквозь сизую дымку и бутылочное стекло я различил лицо говорившей и тут же сжал челюсти, чтобы сдержать судорожный вдох. Лишь благодаря многолетним тренировкам мне удалось сохранить невозмутимый вид. Казалось, лицо госпожи Ханшу сперва содрали, хорошенько избили, бросили выгорать на солнце и только потом вернули на голову, державшуюся на морщинистой шее. Складки кожи свисали с тонких, как палочки, рук, сморщенные ладони напоминали птичьи лапы; пальцы