К удивлению Фредоля и Люции, они избежали отцовского наказания за свой проступок. Более того, Гарнье, встретив на улице Готье, пригласил вдруг его в гости. А когда молодой человек пришел опять в лачугу, где проживала семья его возлюбленной, отец Люции был с ним сух, но на сей раз вежлив.
– Моя дочь никогда не достанется землепашцу, – говорил Гарнье. – Но если к ней посватается милит7, я так и быть готов смириться с его ничтожным происхождением. Чтобы получить Люцию в жены, ты должен покинуть Нарбонну и найти для себя достойную службу. Три года я буду считать тебя женихом моей дочери и даже дозволю ей иногда посещать твоих родителей…
– Я согласен! – с жаром воскликнул Готье.
Его предполагаемый будущий тесть вымучил на своем лице подобие улыбки.
– Что ж, я этому рад. Только пусть наш договор будет тайным: иначе на мою дочь ляжет позор, если ты не вернешься.
Гарнье лукавил: он и не помышлял отдать дочь за Готье, а замыслил, конечно же, разлучить влюбленных. При этом отец Люции рассчитывал еще и прокормиться какое-то время за счет добросердечных родителей обманутого юноши.
Но Готье ни мгновенья не сомневался в том, что у него появилась возможность исполнить свое заветное желание – жениться на любимой. Он твердо решил отправиться в путь за удачей. Никакие возражения отца, матери и брата не могли отвратить его от этого замысла.
– Ты же меча в руках не держал! – воскликнул Жус.
– Держал, – признался Готье. – Я дружу с ратниками виконта Раймунда, и они научили меня владению оружием. Мне даже приходилось биться на мечах со своими товарищами.
В общем, вопреки всем уговорам, влюбленный юноша передал младшему брату права на наследство отца и уехал из дома Долго не было от Готье известий, но сердце подсказывало его матери, что он жив. Уверенность Жаветты внушала оптимизм и Жусу, и Тибо, и Люции. Девушка, когда могла, бывала в усадьбе, где ее полюбили в за искренность и доброту.
Спустя два с половиной года после отъезда Готье брату Люции удалось поступить на службу к виконту Раймунду. Не имея выдающихся способностей, Фредоль получал такое же, какое было когда-то и у его отца, ничтожное жалованье, однако хоть какие-то свои средства у семьи появились, поэтому Люцию почти перестали отпускать к родителям Готье. Гарнье надеялся, что кто-нибудь