Но вот я услышал во дворе поступь лошади. Кто-то спрыгнул с седла, обрезки древесины у двери затрещали.
– Хальвдан?
Это был голос Свейна. Фенрир зарычал. Свейн ему не нравился.
Дверь толкнули. Я подскочил:
– Мы здесь! Мы… Сейчас выйду!
Я метнулся к двери и выскочил наружу. Свейн оказался прямо передо мной, полы его плаща развевались на ветру. Одну руку он держал на рукоятке меча, другую засунул за пояс.
– Раб, – сказал он с презрением и сплюнул на щепки. – Хальвдан дома?
– Он… он спит, – ответил я.
Свейн, прищурившись, посмотрел на залив:
– Я ищу ведуна. Ты его не видел? Он упоминал тебя ввечеру, и я решил, что он пошел сюда.
Я помотал головой.
– Его не видели со вчерашнего дня, – пробормотал Свейн. – Если увидишь его, дай знать.
Свейн вернулся к своему коню и тяжело взгромоздился в седло. Только теперь я осмелился поднять глаза. Сын хёвдинга взялся за поводья, несколько мгновений он не двигаясь рассматривал кораблик. Он был почти готов. Я уже согнул верхние доски, оставалось только закрепить их заклепками.
Я подождал, пока Свейн исчезнет за деревьями, а потом принялся забивать заклепки. Ничего другого мне не оставалось. Если я не буду работать, люди поймут, что что-то не так. Может, они придут сюда и спросят, как там Хальвдан, может, зайдут прямо в дом и увидят, что он мертв. А что, если Свейн скажет, что виноват я, что я убил старика? Тогда меня прикончат.
За работой я то и дело поглядывал на дощатую улицу. А что, если Рагнар Двухбородый и его брат вернутся прямо сейчас? Они тут же явятся сюда и захотят переговорить с Хальвданом. Рагнару я не нравился. Он тоже может свалить всю вину на меня.
Закрепив верхние доски, я сел спиной к двери и принялся точить топор. Фенрир заполз мне между ног и свернулся там клубочком, будто и он боялся. Когда стемнеет, мне надо оттащить Хальвдана в лес. Там я его спрячу, и, возможно, все решат, что он уехал. Потом я убегу, мне нельзя останавливаться, пока я не окажусь как можно дальше отсюда.
С приходом ночи я опять сидел за столом. Я не ел весь день, но голода не чувствовал. За этот день у Хальвдана отвисла нижняя челюсть, изо рта шла кислая вонь. Будто внутри у него что-то протухло.
Я попытался собрать все мужество, чтобы подойти к нему и вытащить наружу. Но мужества во мне, похоже, не было, и я так и не двинулся из-за стола. Какое-то время я размышлял, не отнести ли остатки серебра Харальду Рыжему. Если я верну ему серебро, он не будет меня подозревать. Но, может, это, наоборот, и будет выглядеть подозрительно, будто я хочу предложить виру за убийство.
Так что я остался сидеть. Тем вечером не зажигал огня в очаге, не